Гость был заинтересован и возбужден. Он спросил:
— Что же он видит, что слышит?
— Никто кроме него самого этого не знает. Может быть, полицейского, может быть, мать, такую, какой он помнит ее с детства. Словом, того, кого он боится, чей авторитет признает. У подкорки есть свои способы создания таких ложных образов, мы только стимулируем подсознание — остальное делает оно само. Мы считаем, что обычно достаточно предупредить преступника. Одного слова нужного человека в нужный момент, как правило, хватает, чтобы в девяноста девяти случаях из ста не допустить преступления. Но бывают обстоятельства, когда аналогу приходится воздействовать на своего подопечного и чисто физически — в той мере, в какой необходимо. Так-то вот. Галлюцинации, как я уже говорил, совершенные.
— Неплохая идея.
— Идея очень хорошая, если ее правильно использовать. Мы надеемся, что лет через десять число больных в психиатрических лечебницах сократится настолько, что оставшихся можно будет более эффективно и учить и лечить.
— Значит, вы создаете для каждого нечто вроде личного ангела-хранителя?
— Абсолютно точно, — согласился Мартин. — Аналог всегда соответствует пациенту, потому что он сам и есть этот пациент, во всяком случае, частичка его сознания, выступающая против его намерений, когда они вступают в противоречие с предписанными нами запретами.
Даже исключительно интеллектуальный человек не может противостоять своему аналогу, потому что его аналог не менее интеллектуален, чем он. Вам не поможет, если вы знаете о проведенном с вами курсе лечения, хотя обычно больной о нем и не догадывается. Для пациента его аналог — реально существующая личность, в действительности же аналог даже совершеннее, у него нет недостатков, свойственных реальным личностям.
Гость улыбнулся.
— Не ссудите ли вы мне экземплярчик, чтобы он удерживал меня от излишней доверчивости?
— Все это не так смешно, как может показаться на первый взгляд, — возразил Мартин, не отвечая на улыбку своего гостя. — Очень возможно, что лет этак через десять у вас будет такой аналог. Сейчас я жду от вас помощи, чтобы предотвратить именно эту катастрофу.
…Высокий юноша вылез из своего «пикапа» и с беспечным видом направился в вестибюль гостиницы. Его занимало сейчас только одно: как бы получше убрать огромное помещение в Ист-Сайде, которое он сегодня арендовал. Может, лучше обе софы поставить вдоль стены… а напротив пристроить бар… Или повесить оленью шкуру и по обе стороны поставить креслица…
В вестибюле не было никого; кроме портье за конторкой и скучающего на своем посту лифтера.
Юноша доверительно склонился над конторкой:
— Да, сэр? — обратился к нему портье.
— Послушайте, — сказал юноша, — из окна вашей гостиницы только что высовывался мужчина и звал на помощь. Он очень плохо выглядел.
— Где это? Покажите-ка.
Вместе с портье и лифтером он вышел на улицу и указал на два открытых окна в верхнем этаже.
— Вон там, на самом верху! В одном из этих окон я его и заметил.
— Спасибо, сэр, — поблагодарил портье.
— Ну что вы! — ответил юноша, наблюдая из подъезда, как оба служителя садятся в лифт. Когда дверь за ними захлопнулась, он снова вошел в вестибюль и внимательно посмотрел на голубой ковер, покрывавший пол от самого лифта до входной двери. Ковер был почти новенький, совсем не потертый, и по размеру подходящий.
Юноша наклонился и ухватил край ковра.
— А ну брось! — раздалось рядом. Юноша удивленно огляделся. Опять этот человек, тот же самый, что вчера остановил его в мебельном магазине… Преследует он его, что ли?
Юноша уронил ковер.
— Мне показалось, там монета блеснула, — попробовал он оправдаться.
— Я знаю, что ты думал, — возразил ему незнакомец. — Хватит врать.
Юноша возвратился к своему «пикапу» и уехал.
Чувствовал он себя как-то нехорошо, зябко. Что же, теперь это будет всегда, как только ему захочется взять что-нибудь?..
Темноволосый проникновенно глядел на Мартина.
— Ну ладно, доктор, — сказал он. — Довольно иллюстраций. Расскажите самую суть.
— Институт заручился поддержкой ряда лиц, чтобы приступить к выполнению первой стадии программы нынешней осенью, когда состоится сессия всемирного совета. Для начала вот что они собираются осуществить: во-первых, снабдить аналогами всех, кто подозревается в склонности к преступным действиям «в минуты временного умопомешательства», — вместо того, чтобы заключать их в дома для умалишенных или подвергать наказанию. Они будут доказывать, что цель общества — не наказывать преступника, а удержать его от новых преступлений.
— И они правы, — заметил собеседник.
— Конечно. Но погодите. Во-вторых, они потребуют разрешения правительства на немедленное широчайшее распространение «аналогослужб» с тем, чтобы сохранить для общества полезных граждан и облегчить задачи учреждений как исправительных, так и карающих.
— Какие тут могут быть возражения?
— Никаких, если бы этим все и ограничилось. Но не тут-то было.
Мартин тяжело вздохнул, положил на стол руки с длинными, крепко переплетенными пальцами. Ему-то все было понятно, но он сознавал, что объяснить это непрофессионалу — дело далеко не легкое. Но если их не остановит он, Мартин, то случится неизбежное.
Ему-то все было понятно, но он сознавал, что объяснить это непрофессионалу — дело далеко не легкое. Но если их не остановит он, Мартин, то случится неизбежное.
— Беда в том, — сказал он, — что наше открытие сделано в неудачный исторический момент. После третьей мировой войны прошло совсем немного времени, каких-нибудь тридцать лет, и проблема восстановления человеческих ресурсов встала чрезвычайно остро, откладывать дальше ее решение стало невозможно. С тех пор многое изменилось, прошли времена страхов, мы ушли далеко вперед. Новые масштабы строительства в городах. Понижение скоростей. Понижение содержания алкоголя в винах. И все такое прочее. На повестке дня теперь аналоги. Специалисты считают, что их применение достигнет максимума примерно через десять лет.