Кто?то, коснувшись моего плеча, отвлек меня от грез. То был Гефор, безмолвно подошедший сзади.
— Повелитель…
Я велел ему не звать меня повелителем и объяснил, что я — всего лишь подмастерье нашей гильдии, который вряд ли когда?нибудь возвысится даже до звания мастера.
Он покорно кивнул. Губы его разомкнулись вновь, обнажив сломанные резцы.
— Повелитель, куда мы направляемся?
— К воротам, — отвечал я.
Солгав ему, я солгал и самому себе — солгал, будто хотел, чтобы Гефор следовал не за мною, а за доктором и Балдандерсом. Правда же заключалась в том, что я вспомнил сверхъестественную красоту Когтя и подумал, как хорошо было бы не возвращаться в центр города, а унести камень с собою в Траке. Я указал в сторону Стены, возвышавшейся перед нами в отдалении, точно обычная крепостная стена — перед мышью. Стена была черна, словно грозовая туча, и, несомненно, множеству туч в вышине преграждала путь.
— Я понесу твой меч, Повелитель?
Предложение казалось вполне искренним, однако я вспомнил, какой заговор сплели Агия с братом, желая заполучить «Терминус Эсто, и со всею возможной твердостью сказал:
— Нет. Ни за что и никогда.
— Повелитель, мне больно видеть, как ты идешь пешком, неся его на плече. Должно быть, он очень тяжел!
Пока я объяснял (и это было чистой правдой), что меч вовсе не так тяжел, как кажется с виду, мы обогнули невысокий, покатый холмик и в полулиге впереди увидели прямую, широкую дорогу, ведшую к проему в Стене. Дорога была запружена телегами, фургонами и прочим транспортом. Люди возле ворот казались мелкими мошками, а тягловый скот — муравьями, волокущими к муравейнику былинки. Доктор Талое обернулся к нам, продолжая идти спиною вперед, и указал на Стену — так гордо, точно выстроил ее сам.
— Некоторые из вас, думаю, видят ее впервые. Северьян, дамы, бывали ли вы раньше так близко к Стене? Даже Иолента покачала головой.
— Нет, — ответил я. — Я всю жизнь провел так близко к центру города, что Стена, если подняться на самый верх башни, в зал со стеклянной крышей, и взглянуть на север, казалась лишь темной полоской на горизонте. Признаюсь, я поражен.
— На совесть работали древние, не так ли? Подумай — прошло столько тысячелетий, но осталось еще множество незастроенной земли, по которой мы шли сегодня! Городу есть куда расти! Я вижу, Балдандерс качает головой. Неужели ты не понимаешь, дражайший мой пациент, что на месте всех этих лугов и кущ однажды, в будущем, вырастут дома и пролягут улицы?
— Они — не для разрастания Нессуса, — отвечал Балдандерс.
— Конечно, конечно! Несомненно, ты уже побывал там и знаешь все досконально! — Доктор подмигнул нам. — Балдандерс старше меня и потому уверен, будто знает все на свете. Иногда.
Вскоре мы оказались шагах в ста от дороги, и внимание Иоленты привлекло движение.
— Если здесь есть наемные паланкины, ты должен нанять один для меня, — сказала она доктору. — Я не смогу играть вечером, если весь день буду идти пешком.
Он покачал головой.
— Ты забываешь, что у меня нет денег. Если ты отыщешь паланкин, то, конечно же, вольна нанять его, если хочешь. А если не сможешь играть вечером, твоя ученица заменит тебя.
— Моя ученица? Доктор указал на Доркас.
— Я уверен, ей не терпится попробовать себя в главной роли, и сыграет она на славу. Отчего я, по?твоему, позволил ей присоединиться к нам и участвовать в представлении? Так будет даже лучше — не придется писать еще одну женскую роль!
— Ты глуп. Она пойдет с Северьяном. Разве утром он не сказал, что собирается вернуться в город, искать… — Иолента шагнула ко мне, еще прекраснее в гневе. — Как ты назвал их — Мантильи?
— Пелерины.
Тут же человек, ехавший почти по самой обочине верхом на мерихипе, придержал своего скакуна.
— Если ты ищешь Пелерин, — сказал он, — нам по пути.
— Если ты ищешь Пелерин, — сказал он, — нам по пути. Но не в город, а — туда, за ворота. Вчера ночью он ушли по этой дороге.
Ускорив шаг, я ухватился за луку его седла и спросил, уверен ли он в достоверности этой информации.
— Ночью я спал в гостинице, и прочие постояльцы разбудили меня, ринувшись на улицу за их благословением, — отвечал он. — Я выглянул в окно и увидел их шествие. Слуги тащили хоругви кверху ногами, жрицы рвали на себе одежды… — Лицо его — длинное, усталое, насмешливое — расколола пополам кривая улыбка. — Не знаю, что у них стряслось, но, ты уж поверь мне, уход их был впечатляющ и несомненен, как сказал медведь, стоя на поляне среди остатков пикника!
Доктор Талое склонился к Иоленте.
— Пожалуй, — шепнул он ей, — ангел мук и твоя ученица останутся с нами еще на некоторое время.
Как позже выяснилось, он был прав лишь отчасти. Без сомнения, вы, возможно, множество раз видевшие Стену и каждый день проезжавшие сквозь те или иные ее ворота, на чем свет стоит клянете мою нерасторопность, и все же я, прежде чем продолжить свое жизнеописание, ради пущей уверенности, скажу о ней несколько слов.
О высоте я уже говорил. Пожалуй, редкая птица сможет перелететь Стену — возможно, две или три, если не считать орла, огромного горного тераторниса, дикого гуся и им подобных. Именно такой вышины ожидал я, когда мы достигли подножия Стены: на этот счет ошибиться трудно, ибо она отчетливо видна на многие лиги вокруг, и облака, плывущие мимо нее, кажутся лишь рябью на глади озера. Сооружена она из того же черного металла, что и стены Цитадели, и потому, видимо, показалась мне не столь уж ужасной — все здания, которые видел я в городе, были выстроены из камня или кирпича, но материал Стены был знаком мне с раннего детства.