Понемногу дым рассеялся, и я увидел ту самую бегунью. Надо сказать, вблизи она выглядела еще прелестнее. Тяжелый сноп каштановых волос обрамлял красивое девичье лицо с мягкими чертами лица и бархатным взглядом зеленых глаз. Мой любимый цвет, кстати. И костюмчик у нее, между прочим, не с китайского рынка. А вот кроссовки не дорогие и не фирменные, а просто удобные тапочки.
— Я не помешала? — спросила она мягким мурлыкающим голосом.
— Уже нет, — через силу улыбнулся я.
— Что это было? — поинтересовалась она.
— Что «это»? — уточнил я.
— Ну, — она неопределенно повела в воздухе рукой. — То, что вы делали.
— А… Это… — Я постарался рассмеяться как можно естественнее. — Просто дыхательная гимнастика. Приобрел по случаю видеокассету с курсом, и вот.
Я развел руками.
— А меня научите?
Я внимательно вгляделся в ее глаза и понял, что погиб. Ум, красота, молодость и хорошее воспитание в совершеннейшей пропорции. Одна на десять миллионов. Не спугнуть бы…
Я улыбнулся.
— Прямо сейчас?
— Ну, — она шаловливо наклонила голову, как котенок. — Мы ведь в отпуске?
— Хорошо. Только снимите куртку. Сейчас будет жарко.
Улыбаясь, я наблюдал, как белоснежная ткань сползает с загорелых и налитых сталью мышц, и ощущал, как улыбку мою замораживает струящийся из позвоночника холод. Рассматривая тонкие и рельефные руки, я пытался сообразить одновременно две вещи. Айкидо или у-шу, это во-первых. И чей это подарочек. Моих многочисленных друзей или моих не менее многочисленных врагов — это во-вторых.
«Спокойно, Маня! Я Дубровский!»
— Какие красивые у вас руки! Занимались спортом?
Я просто сочился вежливостью и куртуазностью.
Она кокетливо улыбнулась, показав две славных ямочки на щеках, и даже не проговорила, а проворковала:
— Гимнастикой.
«Щщас! А я испанский летчик!»
— Долго?
— Нет, только в школе.
«Конечно! Лет пять, как минимум, моя дорогая, ты поливала своим потом и кровью татами…»
— Ну что, попробуем? — спросил я.
И мы попробовали. Как два клоуна на Плющихе. Я показывал движения, делая легчайшие и видимые только профессионалу ошибки, а она их повторяла, совершая ошибки куда более серьезные. Но ошибалась совсем в другую сторону. Баланс — дыхание, стопа — ладонь… Все было на очень высоком уровне. Нет, все-таки у-шу.
— Ну что, на сегодня хватит? — спросил я тоном любящего тренера.
— Да, наверно… — неуверенно проговорила она.
Она выглядела разочарованной. Как ни странно, разочарование, похоже, было вполне натуральным.
Я помахал рукой и затрусил было к своей гостинице, но, не пробежав и пяти метров, был остановлен ее чудным голосом.
— Постойте! — Она быстро подошла ко мне. — У меня сегодня вечеринка, и я хотела бы вас пригласить.
Вместо ответа я коротко склонил голову и шлепнул подошвами кроссовок, словно каблуками.
— Андрей.
Неожиданно она опустила голову и, взмахнув ресничками из-под пушистых бровок, тихо сказала:
— Лена. Придете?
— А куда?
Она просияла, словно я сказал ей изысканнейший комплимент.
— Липовая аллея 41, в восемь часов.
— А квартира?
— Какая квартира? — удивилась она. А потом рассмеялась. — Нет. Это частный дом. Приходи, ладно?
При этом она заглянула мне в глаза, и я почти растаял.
— Обязательно.
С тем и расстались.
И завтракая, и толкаясь на рынке, целый день я напевал одну и туже песенку:
В этом мире случайностей нет.
Каждый шаг оставляет след.
Случайностей нет,
И крайне редки совпаденья…
(А. В. Макаревич)
Вообще-то надо по идее предупредить местный филиал «Зоопарка».
Телефонная трубка пахла табаком, дешевой косметикой и горячей пластмассой.
— Алло? Это Виктор?
Голос на том конце был вежливым и усталым.
— Виктор на работе. Что ему передать?
— Это его старый приятель, попросите его быть вечером дома. Я перезвоню между шестью и восемью часами.
— Шесть и восемь. Я правильно вас понял?
— Да, все верно. До свидания.
Вместо ответа трубка загудела короткими гудками.
Так, хорошо. Часть дела сделана. Теперь осталось еще немного. Выбрать место, где можно вкусно и недорого пообедать.
8
Мысли неторопливо шевелились в такт шагам, постоянно возвращаясь к одному и тому же предмету. Ибо проблема, из-за которой я торчал здесь в этом городишке, в провонявшей клопами и мышами гостинице, никак не решалась. Проблема называлась длинно и путано. А коротко заключалась в том, что в городе завелся серийник. За ним уже числилось девять смертей, и в преддверии визита Самого, вдруг решили немного подмести. Всякая шушера поспешно сматывалась, солидные люди залегали по тихим дачам, а моя проблема так и не сдвинулась ни на миллиметр. Убивал этот подонок всех подряд. Но был у него свой «фирменный» почерк. Удар в голову. Как говорилось в одном милицейском протоколе, «…тупым тяжелым предметом, возможно, головой…».
Или кулаком, добавил бы я. Именно так погиб Бегемот — оперативник из группы «Агат». Неслабый, кстати, опер. И весом более центнера. Очевидцы твердили что-то несуразное. Не то великан, не то тигр-людоед. Неясного вида следы, пара отпечатков пальцев, не проходивших ни по одной картотеке, клочок шерсти, сведший с ума экспертно-криминалистический отдел… Вот и все, что у нас было. Милиция и контрразведка круглосуточно перепахивала город, но все было тщетно. И как решающее средство, была поднята моя команда.
В общем, именно в эту честь меня практически сняли с моей любимой секретарши, надавали кучу более или менее полезного барахла и огромную гору совершенно бесполезных советов, отправили в этот, в общем-то тихий, а по случаю разгара сезона битком набитый курортниками город.