Он на мгновение отвернулся от меня.
— Валери! — позвал он.
— Мне нужно знать! — продолжала я настаивать.
— Никаких горячих напитков в течение двадцати четырех часов, — сообщил стоматолог.
— Как долго?
— Двадцать четыре часа.
Вошла Валерия. Вся очень скорая и решительная.
— Подымаемся и уезжаем, — коротко заявила она.
— Мне нужно знать, как долго это продолжалось, а он не хочет говорить.
Валери одарила меня одним из своих убийственных взглядов.
— Недолго. Это я могу тебе сказать наверняка.
— Это мое время! — крикнула я. — И хочу знать, сколько времени прошло.
Стоматолог прикрыл глаза.
— Ладно, оставляю вас одних, — сказал он и вышел из кабинета.
— Пошли уже, — приказала Валери. — Мне не нужны неприятности.
— Хорошо. — Я спрыгнула со стоматологического кресла. — Никогда и никому я не доставляю неприятностей.
В такси Валери толкнула меня локтем.
— У меня тут кое?что для тебя имеется.
— Это был мой собственный зуб, чуточку очищенный, но такой же большой, и к тому же, какой?то мне чужой.
— Я забрала его для тебя.
— Спасибо тебе, Валери. Очень мило с твоей стороны, — сказала я, только ведь я имела в виду вовсе не зуб. — Мне хочется знать, сколько времени это заняло, — продолжила я. — Видишь ли, Валери, я потеряла какой?то кусок времени, и мне нужно узнать, сколько, мне это обязательно нужно узнать.
И я заплакала. Мне страшно не хотелось, но удержаться не смогла.
«КАЛЕ» ВЫРЕЗАНО НА СЕРДЦЕ МОЕМ
На информационной доске появилось новое имя: Элис Кале.
— Интересно, кто это, — размышляла Джорджина.
— Еще одна шизичка, — ответила ей Лиза.
— А когда приезжает? — спросила я у Валери.
Та без слова махнула рукой в глубину коридора. И вот там стояла как раз она: Элис Кале.
Девчонка была молодая, как все мы, и вовсе не выглядела шизанутой. Мы поднялись с пола, чтобы приветствовать ее.
— Меня зовут Элис Кале, — представилась та, только фамилию свою выговорила как?то странно: каллус .
— Кал?ле? — спросила Джорджина.
Элис Кале?Каллус искоса глянула на нас.
— Хммм?
— Произносится как каллус, — объяснила я Джорджине.
Мне показалось, что это совершенно невежливо дать Элис понять, будто она и сама толком не знает, как следует произносить ее фамилию.
— Кал?ле? — вновь спросила Джорджина.
В этот миг подошла Валери и провела Элис в ее палату.
— Это точно так же, как и с Вермонтом, — начала объяснять я Джорджине. Мы же не говорим вермон как французы, а вермонт .
— Фонетика, — коротко заявила Лиза.
Элис Кале?Каллус была очень робкой, но нас полюбила. Довольно часто она присаживалась рядом и прислушивалась. Лиза утверждала, что Элис нудная словно овощное рагу на постном масле. Джордижина пыталась втянуть новенькую в беседу.
— А ты знаешь, что по?французски кале это имя собственное, — сказала она ей.
— Каллус, — поправила ее Элис.
— Каллус, — поправила ее Элис. — Правда?
— Ну да. Такой город во Франции, очень знаменитый.
— А чем знаменитый?
— Когда?то он принадлежал Англии, — рассказывала Джорджина. — Англии когда?то принадлежал приличный шмат Франции. Только англичане все потеряли во время столетней войны, и Кале был последним городом, который они потеряли.
— Столетней! — Глаза Элис расширились.
Ее было очень легко удивить. Собственно говоря, она ни о чем не имела ни малейшего понятия. Лиза предположила, что Элис весьма отстала в своем развитии.
Как?то утром мы сидели на кухне и лопали гренки с медом.
— Что это такое? — спросила Элис.
— Гренки с медом.
— Никогда не ела меда, — заявила нам Элис.
Вот это было здорово. Ведь никто же представить не может, что жизнь может быть настолько ограниченной, чтобы в ней отсутствовал мед.
— Никогда? — переспросила я.
Джорджина подала ей гренку с медом. Мы все глядели, как она сует ее в рот.
— По вкусу похоже на пчел, — сказала она.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, он такой мягкий, пушистый и немного щиплющий, словно пчелы.
Я откусила кусок собственной гренки. Мед был на вкус как самый обыкновенный мед, точно такой же, каким был кучу лет назад, когда я попробовала его впервые.
Когда к полудню того же самого дня Элис пошла на тесты Роршаха, я задала всем нашим вопрос:
— Как может случиться такое, что у никогда не пробовавшей меда девки имеется семья, которая способна заплатить за помещение ее в такой больнице?
— Скорее всего, это уже какая?то совершенно шизанутая и совершенно необыкновенная шизичка, раз ее приняли за меньшие бабки, — предположила Джорджина.
— Сомневаюсь, однако, — сказала Лиза.
В течение нескольких последующих недель Элис Кале?Каллус не давала никаких поводов предполагать, будто она и вправду весьма интересная или совсем уж шизанутая шизичка. Даже Джорджина от нее устала.
— Она ведь совершенно ничего не знает, — заявила она как?то. — Как будто всю жизнь провела закрытой в гардеробе.
— Так оно, видно, и было, — сказала Лиза. — Сидела, закрытая на ключ, в гардеробе и жрала овсяные хлопья.
— На ключ? Ты думаешь, что ее закрыли там родители? — спросила я.
— А почему бы и нет, — ответила на это Лиза. — Ведь, в конце концов, семейка называется Каллус[3], разве нет?
Это было наилучшим из всех возможных объяснений где?то через месяц, когда Элис неожиданно взорвалась.