— И каково же ваше заключение обо мне, ваше высокопреосвященство?- внимательно посмотрел я на епископа.
— Не знаю, правда, не знаю, но надеюсь узнать сегодня же, после нашего разговора с вами,- улыбнулся старик.
— Ну, коли так, то можно и начать,- согласился я с ним.- И скажу честно, я не ожидал, что наша встреча состоится так скоро, думал еще пару деньков у меня есть…
— Почему же?- искренне удивился епископ Иерофан.
— Мне кажется у иерархов церкви много дел и без меня,- ответил я как можно почтительней.
И судя по искорке мелькнувшей в серых глазах епископа, ответ я дал более чем правильный, вот только надо еще и разговор поддержать в том же духе. Задачка.
— Ты прав, царевич Алексей, дел у нас много. Но для верных детей Божьих можно сделать и исключение, тем более что таких визитов давненько у меня не было,- с неким сожалением сказал Иерофан.- Остальные дела подождут…
— Я не хотел бы вас отвлекать от более насущных вопросов, но мое дело, если конечно моя просьбу можно так назвать, имеет большое значение для меня,- решив форсировать беседу, минуя получасовую беседу о пустяках, мне пришлось сразу же раскрыть «пару карт».
Пусть пара пунктов сразу перепадет к епископу, главное, чтобы его условия не были кабальными, а то, что мы сможем договориться, у меня уже сомнений не было.
— Интересно, а в чем ваша просьба заключается, Ваше Высочество?- приподняв брови, спросил Иерофан.
— Мне нужен молодой священник, для того, чтобы преподавать богословие, в открывающейся под Рязанью школе,- ответил я.
— Всего-то? А мне уж показалось…- удивился епископ.- Так в чем же дело? Вы могли просто написать главе семинарии, и он сразу, как только смог выслал бы к вам учителя.
— Так в чем же дело? Вы могли просто написать главе семинарии, и он сразу, как только смог выслал бы к вам учителя.
— Дело в том, что мне не нужен любой учитель, мне нужен только один единственный,- нахмурившись, ответил я Иерофану.
— Ах, вот как,- прошелестел едва слышно голос старика.- И кто же сей служитель Божий, на кого пал твой выбор, сын мой?
— Выпускник семинарии этого года Варфоломей.
— Неисповедимы пути господа, но его уже назначили дьяком в одну из деревень на Урале…
— Но мне он нужен, ваше высокопреосвященство, очень нужен,- продолжал я настаивать.
— Даже не знаю, как помочь тебе, Ваше Высочество, трудно дело сие, очень трудно…
— Давайте сделаем так, ваше высокопреосвященство: вы помогаете мне в этом пустячном деле, а уж моя помощь, будет, по меньшей мере, щедрой…- многозначительно посмотрев на епископа, прервал я Иерофана.
— Что ж, раз вы Ваше Высочество говорите столь открыто, то и мне позвольте быть с вами до конца честным. Деньги они конечно всегда нужны церкви, но есть кое-что много важней этих желтых кругляшей, к примеру, хорошие дружеские отношения…- так же многозначительно посмотрел на меня епископ.
«Старый хрыщ! Нет бы, деньгами довольствовался! Теперь придется во что-то впутываться, не просто же он так от золота то отказывается! Эх, все равно придется соглашаться,- мысленно ругнулся я на него».
— Хорошо, ваше высокопреосвященство, думаю, мы поняли правильно друг друга, и впредь станем хорошими друзьями,- вставая, поцеловал я протянутый мне епископом крест.
— Ступай с Богом, сын мой, и больше не думай о своем деле, оно решится,- осеняя меня крестом, ответил Иерофан улыбаясь.
После посещения епископа у меня оставалось еще половина свободного дня, который не хотелось тратить на пустые и ненужные дела, хотелось сделать что-то полезное и нужное. Вот только что? Да, вопрос, и на него нет ответа.
Приехав во дворец, я немного расслабился, позволив сбросить самому себе малую часть того напряжения, которое скопилось во мне за последнее время. Однако долго сибаритствовать мне не дал Михаил, вернувшийся из, отчего дома с радостной вестью. У него родилась сестренка.
— Отдыхать надо уметь так, кажется?- усмехнулся я спустя пару часов, наблюдая за тем, как Миша вместе со своим теской Михаилом Нарушкиным, капитаном моих гвардейцев пытается вытащить пробку из принесенного слугами бочонка заграничного вина.
Правда надо отдать должное, в этот раз им удалось не опрокинуть оный сосуд и не пролить большую часть его содержимого.
— Ик!- подтвердил мои слова новоявленный братик.
— Есть!- с тяжелым хеканьем выдохнул капитан, поднимая в руке пробку бочонка.
— Да, видимо сегодня больше никаких воспоминаний у вас, господа, точно не останется,- мои едва слышные слова потонули в здравицах двух собутыльников.
«А я чем хуже? Ведь надо отпраздновать первую свою победу! Пусть она маленькая, но есть же!- внутренний голосок шелестел, будто весенняя листва, разгоняющая тоску зимы».
Рано утром, по привычке вскочив с восходом солнца, я попытался совершить свой обычный моцион, но, резко встав с постели, даже не разобранной, как положено, схватился за голову, чувствуя, как она «раскалывается» на две жутко больные половинки.
— О, чтоб его,- прошептали сухие губы, по небу скреб язык, словно наждаком.- Похмелье, мать его…
К горлу подступил противный комок, готовый вырваться наружу в любую секунду, но пока сдерживаемый мной застрял на одном месте, самопроизвольно вызывая рвотные позывы.
Так долго продолжаться не могло, поэтому утренняя треножная чаша, с чистой теплой водицей попалась как нельзя вовремя, иначе слугам прибавилось бы работы.
Через пять минут, чувствуя, как в тело возвращаются покинутые его ранее силы. Заставив себя сделать легкую разминку, больше всего напоминающую занятие больных ревматизмом.