К этому времени оба оставшихся впереди нас корабля были предупреждены об опасности. Капитаны их, более опытные или же не столь отчаянные, как их потерпевшие неудачу предшественники, решили не повторять ошибки и не пытаться спровоцировать нас на лобовую атаку. Они решили применить другую тактику. Корабли их набирали максимально возможную для них скорость.
— Скорость — половина максимальной, — сказал я мастеру.
Он усмехнулся в ответ и вышел размяться на середину гребной палубы.
Через подзорную трубу я внимательно оглядывал горизонт.
Почти все корабли, попадавшиеся мне на глаза, были моими собственными, зелеными. Вдалеке покачивались обломки двух неприятельских судов. Я был бы рад, если бы каждый из моих кораблей, которых я сейчас не видел, как можно дольше продолжал эту игру со своими преследователями. Уведи каждый из них за собой по два-три корабля противника, и наши шансы сравняются. Да, по два-три корабля — именно по стольку и будет приходиться на каждое из моих судов, если между ними разгорится сражение. Но вот сражения-то допускать и не следует. А кроме того, как только неприятельское судно ложится на обратный курс, оно становится совершенно беззащитным перед моими собственными, значительно более быстроходными кораблями.
Я снова направил подзорную трубу на ближайший удаляющийся от меня корабль. Как я и ожидал, с момента, когда я приказал снизить скорость до половины максимально возможной, расстояние между нами существенно увеличилось. Еще через пять-шесть минут его капитан должен решить, что отошел от меня на расстояние достаточное, чтобы успеть развернуться. Он, конечно, должен предполагать сейчас, что, преследуя его, я иду с максимальной скоростью, то есть так, как поступал в данную минуту он сам. Я, однако, продолжал удерживать скорость лишь в половину максимально возможной. Мастер, стоя в проходе между скамьями гребцов, голосом задавал им нужный темп.
Когда я увидел, что впереди идущий тиросский корабль, капитан которого был уверен в том, что он правильно рассчитал мою скорость и разделяющее нас расстояние, начал выполнять разворот, я понял, что пришло время действовать.
— Давай! — крикнул я своему мастеру.
Тот, не теряя ни секунды, начал отсчитывать гребцам максимальный темп.
«Дорна», хищная и прекрасная, полетела над волнами, рванув с места, как сорвавшийся с цепи слин.
Таран ее вонзился в самую середину корабля, проломив ему борт так же, как и его предшественнику.
Через мгновение «Дорна» уже высвобождала свой спрятанный под воду клюв из пронзенного ею тела беспомощно трепещущей жертвы.
Мы вернулись к преследованию оставшегося последним корабля. Он не выказывал попыток совершить разворот. Расстояние между нами было приличным.
— Полный ход, — приказал гребной мастер темп-мастеру и поднялся ко мне на кормовую палубу.
— Сможем ли мы его догнать? — спросил я его.
— Дайте мне свою трубу, — попросил он. Я протянул ему подзорную трубу.
— Ты знаешь этот корабль? — спросил я.
— Нет, — покачал он головой.
Какую-нибудь минуту-другую он внимательно изучал форму корабля, его посадку, ритм движения, весла, после чего вернул трубу мне.
— Да, мы сможем его догнать, — сказал он и, спустившись на рулевую палубу, устроился в своем кресле.
— Скорость — три четверти максимальной, — услышал я отданную темп-мастеру команду.
Я ни о чем его не спрашивал; я знал, что он действительно мастер своего дела.
Время от времени я подносил к глазам подзорную трубу и неизменно отмечал про себя, что расстояние между нашими кораблями постепенно увеличивается.
Однако по прошествии полутора. часа я вдруг заметил, что дистанция между нами со времени моего последнего наблюдения осталась прежней.
Мои гребцы продолжали выдерживать скорость в три четверти максимальной.
Гребной мастер снова поднялся ко мне на палубу. На этот раз он даже не попросил у меня подзорной трубы.
— У него на борту сто тридцать два весла, — сказал он» — но сам корабль у него тяжелее и в глубине посадки нам не уступает.
— Кажется, он сбросил скорость, — заметил я.
— Да, сейчас он идет примерно на три четверти, — согласился мастер, — так же, как и мы. Нельзя идти долго на пределе. Здесь он допустил ошибку. Теперь даже на свои три четверти мы его догоним.
— Спасибо, мастер, — поблагодарил я.
Он кивнул и вернулся на свое место.
Вскоре нашему противнику стало ясно, что оторваться от нас ему не удастся. Значит, рано или поздно ему придется вступить в бой.
Значит, рано или поздно ему придется вступить в бой.
Еще через четверть часа я заметил, что он начинает готовиться к развороту.
— Скорость — четверть максимальной, — сказал я старшему мастеру, а затем, четырьмя минутами позже, отдал приказ: «Сушить весла!»
Оба корабля — наш, «Дорна», и неприятельский — замерли один против другого, неподвижные, отвечающие лишь легкому колебанию волн Тассы.
Нас разделяло ярдов четыреста.
Поскольку главным оружием этих кораблей служит их таран и стригущие ножи, самым опасным для них является лобовая атака. Поэтому при создании подобной ситуации в бою, когда в море встречаются лишь два неприятельских корабля, их поединок складывается из того, что оба они начинают кружить друг около друга, обмениваясь снарядами, стремясь зайти противнику в корму и выбирая удобный момент для нанесения удара. Я нисколько не сомневался, что «Дорна» — корабль более легкий, с высокой посадкой и коротким килем — окажется более послушным рулю, маневренным и подвижным, и рано или поздно ему удастся достать своего противника.