Вскоре передо мной появились Турнок, освобожденный мной крестьянин, и Клинтус, рыбак, тащившие связанного по рукам и ногам Хо-Хака в неизменно болтающемся на нем ошейнике со свисающим с него обрывком цепи.
Они поставили его на колени внизу, у ступеней, ведущих на рулевую палубу и к моему креслу.
Я снял свой шлем.
— Я знал, что это ты, — сказал Хо-Хак. Я не ответил.
— На галерах было больше сотни воинов, — продолжал он.
— Ты, Хо-Хак, неплохо дрался там, на острове, — заметил я.
— Видимо, недостаточно хорошо, — сказал он и поднял на меня глаза. — Ты действовал в одиночку? — спросил он.
— Нет, — ответил я и кивнул на Телиму, стоящую на коленях с низко опущенной головой.
— Ты достойно вела себя, женщина, — обратился к ней Хо-Хак.
Она подняла к нему заплаканные глаза и улыбнулась сквозь слезы.
— А почему та, что тебе помогала, стоит на коленях связанная у твоих ног? — спросил Хо-Хак.
— Потому что я ей не доверяю, — ответил я. — Как не доверяю ни одному из вас.
— И что ты собираешься с нами сделать? — поинтересовался Хо-Хак.
— Тебя, например, брошу тарлариону, — ответил я. — Не боишься?
— Нет, — покачал он головой.
— Ты смелый человек, Хо-Хак.
Я не мог не признать, что он, связанный, находящийся полностью в моей власти, держится спокойно и уверенно.
Он посмотрел мне в лицо.
— Дело не в том, что я смелый, — ответил он. — Скорее я просто знаю, что ты не бросишь меня тарлариону.
— Откуда, интересно, ты можешь это знать?
— Человек, способный с помощью одной лишь женщины драться против целой сотни воинов, не может так поступить, — ответил он.
— Я продам вас всех в Порт-Kape! — зарычал я. — Всех до единого!
— Может быть, — сказал Хо-Хак. — Хотя я так не думаю.
— Я одержал эту победу не ради тебя или твоих людей, — сказал я. — Наоборот, именно вам я хочу отомстить за то, что вы сделали меня рабом! Хочу, чтобы вы побыли в моей шкуре, а я еще получу кучу денег, доставив такой груз в Порт-Кар.
— Надеюсь, все это не так, — возразил Хо-Хак.
— Он сделал все это ради Зекиуса, — сказала Телима.
— Но ведь Зекиус был убит на острове, — удивился Хо-Хак.
— Зекиус принес ему ренсовую лепешку, когда он стоял у позорного столба.
Хо-Хак взглянул на меня: в глазах у него сверкнули слезы.
— Я благодарен тебе, воин, — сказал он. Я не мог понять этой его реакции.
— Уберите его отсюда! — приказал я Турноку и Клинтусу, и те, подхватив Хо-Хака под руки, уволокли его с глаз долой, оставив где-то на второй галере среди остальных связанных пленников.
Я был зол.
Хо-Хак не попросил у меня пощады.
Не стал унижаться. Показал себя в десять раз более достойным человеком, чем я.
Я ненавидел ренсоводов, ненавидел этих прикованных к скамьям рабов, ненавидел всех людей, за исключением, пожалуй, этих двоих, что я освободил.
Хо-Хак, рожденный и выросший в рабстве, уродливый экзотик, выращенный на потеху окружающим, десятки лет просидевший прикованным к веслу в темном, зловонном гребном трюме какого-нибудь грузового судна из Порт-Кара, показал себя сейчас передо мной в десять раз более достойным мужчиной, чем я.
Я ненавидел его и всех ренсоводов, вместе взятых.
Я посмотрел на сидящих лицом ко мне рабов. Любой из них, в тяжелых кандалах, избитый и едва ли не умирающий от голода, казался мне менее ничтожным, чем я сам.
Я больше недостоин двух женщин, что я знал и любил: Талены, некогда по глупости снизошедшей до того, чтобы стать свободной спутницей человека, оказавшегося в минуту испытания подлым трусом, и Беллы, Элизабет Кардуэл, урожденной жительницы Земли, по ошибке и собственному заблуждению подарившей свою любовь тому, кто недостоин даже ее презрения. Не могу я больше рассчитывать и на уважение своего отца, Мэтью Кэбота, главы городской администрации Ко-ро-ба, и моего учителя и наставника Тэрла Старшего, и моего маленького верного друга Торма из касты писцов. Я никогда больше не смогу посмотреть в лицо ни Крону из Тарны, ни Андреасу с Тора, ни Камчаку из племени тачаков, ни Ремиусу с Хо-Сорлом из Ара, — никому из тех, кого я знал. Все они теперь должны испытывать ко мне только презрение.
Я с ненавистью посмотрел на Телиму.
— Что ты собираешься с нами сделать, мой убар? — спросила девушка.
Она что, решила насмехаться надо мной?
— Ты преподнесла мне хороший урок, показав, что я ничем не отличаюсь от тех, из Порт-Кара, — сказал я.
— Тогда ты, мой убар, наверное, сделал неправильные выводы из этого урока, — заметила она.
— Замолчи! — прикрикнул я на нее. Она уронила голову.
— Если кто-то здесь и есть из Порт-Кара, — пробормотала она, — то это я, Телима.
Доведенный до бешенства ее насмешками, я подскочил к ней и ударил по лицу тыльной стороной ладони.
Голова девушки дернулась в сторону.
Я сгорал от стыда, но не подал вида и как можно спокойнее снова устроился в кресле.
У нее на губах показались капли крови.
— Только Телима, — едва слышно повторила она.
— Молчать! — закричал я. Она подняла на меня глаза.
— Телима сделает все, как пожелает ее убар, — ответила она.
Я посмотрел на Турнока с Клинтусом.
— Я иду в Порт-Кар, — объявил я.
Турнок скрестил руки на груди и низко склонил голову. Клинтус тем же жестом выразил свое согласие.