От этой улыбки мне как?то сразу вдруг стало легко и просто. Я даже подумал, что все мои подозрения являются полной чепухой, бредом больного воображения и уже хотел было сунуть пистолет в карман, сесть на свой стул и попытаться объяснить всем находящимся в комнате что слегка погорячился. А также, что мне за это стыдно.
Вот только, улыбка?то и в самом деле была сделанная, купленная, и наверняка за хорошие деньги. И Сплетник, покупая ее, уж точно заботился не только о том, чтобы кто?то, любуясь его лучезарным оскалом, испытывал при этом приятные чувства. Нет, улыбка ему, наверняка, нужна была для того чтобы в необходимый момент пустив ее в дело, усыпить подозрительность какого?нибудь простака вроде меня.
И если это так, то я, наверное, послушаю все что мне скажут, стоя. На всякий случай.
Сплетник покосился на меня и одобрительно кивнул:
— Молодец, тебя не так?то легко одурачить. Я сразу это заметил.
А вот это он зря. Очень неверный ход.
Я поморщился.
Взгляд сплетника прекратил вылизываться и замер, как собака делающая стойку. Сам Сплетник сделал еще один глоток из чашки и сказал:
— Ну, извини. Честное слово — не хотел. Кстати, вообще, почему ты решил будто мы сейчас попытаемся тебя ухлопать?
— Откуда ты узнал что именно я решил? — поинтересовался я. — Мне кажется, ты пришел сюда пару минут назад.
— А мне кажется, это единственная причина по которой ты мог выхватить свою ужасную пушку. Не так ли?
Ага, похоже, мне предлагают поговорить начистоту. Почему бы и нет?
— Конечно так, — сказал я Сплетнику. — Теперь, попробуйте рассеять мои подозрения. Только предупреждаю, с помощью всяких там штучек вроде покупных улыбок и ободряющих фраз это не получится.
— А с помощью логики это возможно? — быстро спросил смотритель музея.
— Безусловно. Только, как ты это намерен сделать? — поинтересовался я.
— Как?нибудь уж постараюсь. Если, конечно, мой друг Сплетник не против.
Тут по?идее Сплетник должен был опять улыбнуться. Вместо этого он всего лишь кивнул и снова припал к кружке. Я подумал, что возможно, запас улыбок у него строго ограничен. Может быть, он использует их только в особо важных случаях…
А смотритель зоопарка снова зашарил по пульту, и я вдруг сообразил что на этом самом пульте, до поры до времени невидимый, может лежать пистолет, или даже автомат. Я уже хотел было снова вскинуть оружие, но тут смотритель наконец?то нашел то что искал, сделал неуловимое движение рукой и я увидел что это всего?навсего пачка сигарет.
— Настоящие, не китайские, — сказал он, протягивая мне сигарету.
Для того чтобы взять ее, мне нужно было сделать шаг вперед. В этом случае я оказался бы в опасной близости к Ноббину. Нет уж, не выйдет.
— Кидай! — сказал я.
Смотритель послушно кинул мне сигарету. Я нашарил в кармане зажигалку и закурил. Да уж, сигареты у смотрителя и точно были не китайские.
— Ну, давай, выкладывай свои логические доводы, — сказал я.
— Сейчас, сейчас.
Смотритель тоже закурил, весело пустил под потолок до удивления взаправдешную струю дыма и сказал:
— Хорошо, вот мои доводы. Причем, все очень просто, до безобразия. Ты нам не веришь? Ну и отлично. Почему мы, как идиоты, должны сидеть тут и пытаться тебе что?то доказать? Зачем? Кому это нужно? Нам? Если бы мы и в самом деле собирались тебя уничтожить, то сделать это было очень просто. Понимаешь, на нашей стороне время. Стрелять ты в нас просто так, основываясь всего лишь на подозрениях, не решишься.
Стрелять ты в нас просто так, основываясь всего лишь на подозрениях, не решишься. Верно, ведь?
— Кто его знает? — сказал я. — Может и решусь?
Вот только сказано это было недостаточно уверенно, так что я почти сразу об этом пожалел. Молчал бы уж лучше, что?ли…
— Вот видишь, — промолвил смотритель. — Ты уже колеблешься. А что будет через час, или два? А что произойдет когда ты опять захочешь спать? Нам?то это не грозит. Нам всего лишь нужно дождаться момента когда ты заснешь, и взять тебя голыми руками. Доходит? Вижу что доходит. Причем, обрати внимание, объясняю я тебе это лишь потому, что безвозвратно уходит время. Твое время. Мы можем сидеть здесь хоть до второго пришествия. А ты не можешь. Может быть через полчасика, твое родное тело разберут на запчасти. Или его новый хозяин вляпается в какую?нибудь жуткую историю, в результате которой он потеряет ногу или руку. Ему?то что? А тебе, до самой смерти, жить без руки. Доходит?
Я посмотрел на смотрителя почти с ненавистью.
Вот ведь скотина. Уверенно и совершенно безошибочно бьет по всем болевым точкам, перебирает их одну за другой. Однако, я еще жив и могу даже ответить.
— Ну, это понятно, — сказал я. — И про время и про то, что вы мне желаете только добра. Вот у меня тут вопрос возник. Тоже очень простой.
— Задавай, задавай, — милостиво кивнул смотритель.
— Насколько я понимаю, ты не бродячая программа. Если ты так уж хочешь сделать для меня доброе дело, кто тебе мешал, вместо того чтобы устраивать весь этот балаган, вернуться в большой мир и там, поведать мусорщикам о том, что со мной здесь приключилось?
— Он такая же бродячая программа, как и мы, — сообщил мне Хоббин. — Просто, ему в свое время повезло отхватить порядочный куш денег. Вот он их с толком и использовал, на себя, родимого.