Один из пхотов, разъяренный видом добычи, все-таки прыгнул на силовой экран и тут же покатился по земле, царапая ее когтями. Когти были страшные, в палец длиной.
— А как насчет меня? — поинтересовался Коркоран. — Моя внешность гармонирует с сущностью?
— Безусловно, раз тебя любит такая прекрасная женщина, как Вера. Ты счастливчик, Пол, ибо с детства окружен любовью. Ее было столько, что, кажется, хватило и на меня…
Бедный ты, бедный, подумал Коркоран. Несчастный изгой, явившийся на Землю в темные века и переживший их в тоске и одиночестве… Но теперь другое время. Теперь можно рассказать, кто ты и откуда, и тебя не примут ни за пособника дьявола, ни за черного мага, ни за сумасшедшего. Возможно, захотят использовать с корыстной целью, но не удивятся твоим талантам, ибо уже известно, что Галактика полна чудес и главным из них является жизнь. Не такая, как на Земле, но — жизнь!
Он бросил взгляд на пхотов, ярившихся за призрачной стеной, и сказал:
— Поговорим о любви в другой раз. В дорогу, Клаус!
Мир дрогнул и вновь обрел устойчивость. Они очутились на длинной высокой террасе из обработанных и пригнанных друг к другу гранитных глыб. Терраса шла вдоль берега, и с одной ее стороны зеленели деревья, а с другой синело и блистало море. Лес тянулся до прибрежного хребта, походившего на старинные китайские рисунки: сглаженные очертания гор, мягкость пастельных красок, некая загадочность пейзажа, дававшая простор фантазии зрителя. Море, пышные громады облаков и восходившее солнце казались такими же таинственными, но впечатление нарушала индустриальная деталь: два голубоватых купола, торчавших над террасой, как две половинки огромного яйца. Они соединялись основаниями, и там, будто бледная круглая луна, мерцала входная мембрана.
— Они здесь, — промолвил Зибель. — Только пара квазиразумных и больше никого. Кажется, Дайт, наш покойный приятель, не нуждался в помощниках. Ты слышишь их?
Ощущение было совсем иным, чем в краткое мгновенье, когда Коркоран соприкоснулся с мозгом на Обскурусе. То существо — или даскиыская тварь, как называл его Зибель, — представлялось не только огромным, но зрелым, мощным, наделенным множеством индивидуальностей, связанных, очевидно, с тхо и фаата, которые работали на верфи. Квазиразумные под куполами походили скорей на гигантских дремлющих животных, на сытых питонов, что переваривают пищу в покое и тишине; они как будто не обладали интеллектом, и память их была прозрачна и почти чиста. Похоже, они находились на стадии, более близкой к их назначению у даскинов — живых устройств для усиления эмоций и их телепатической трансляции. Зачем это было нужно Древним, не знал в Галактике никто; не исключалось, что они потеряли способность чувствовать и хотели как-то ее возместить.
Зачем это было нужно Древним, не знал в Галактике никто; не исключалось, что они потеряли способность чувствовать и хотели как-то ее возместить.
Коркоран покинул ментальное пространство, вернувшись в мир рокочущих волн и фиолетовых небес.
— Их надо уничтожить, Клаус. Другие мозги, более мелкие, мы не тронем, пока не закончится эвакуация, но эти надо уничтожить. Слишком они велики и непредсказуемы… как чудовищные змеи, еще не осознавшие собственную мощь.
— Как змей Мидгарда… [39] — пробормотал Зибель. — Что ж, я согласен с тобой, надо уничтожить. Слишком опасны эти даскинские игрушки. Пока фаата их не нашли, имелся другой вариант развития, другие способы предотвратить катастрофу. Возможно, тхо были бы людьми, а не придатком к мыслящим машинам.
Молча кивнув, Коркоран поглядел на море, бурлившее у подножия куполов, затем на джунгли, что подступали к террасе чередой застывших темно-зеленых волн. Если не смотреть на купола, вид был совершенно первобытный.
— Ни автострад, ни даже тропок… никаких дорог для наземного транспорта… Странно, Клаус.
— Не думаю. У них нет колесных и гусеничных экипажей. Что до аппаратов с гравитационными двигателями, то для них дороги не нужны. Они взлетят и приземлятся где угодно, хотя бы на этой террасе.
— Видимо, для этого она и предназначена, — согласился Коркоран. — Ты сможешь перенести нас внутрь, Клаус? Или придется дезактивировать мембрану?
— Попробую перенести. Это получается надежней, когда я могу представить место финиша. В данном случае — купольный свод, гладкий пол, каналы с потоками воды и пара бурых тварей… Информации хватает.
— Зачем им вода? — спросил Коркоран.
— Носитель питающих веществ. Разная мелкая органика, соли, металлы, кремний, кислород, водород… Все, что нужно для роста.
Мир мигнул в очередной раз, отворив невидимые двери в огромное пространство, казавшееся на первый взгляд пустым. Все здесь было так, как ожидалось: голубоватый потолок на стометровой высоте, пол, мощенный каменной плиткой, два широких проема в стенах, в которые с шумом и гулом вливались морские воды. С места, где они стояли, Коркоран видел края округлых бассейнов, каждый под отдельным куполом, и возвышение между ними — прозрачную плиту площадки на трубе гравилифта. Вытащив оружие и кивнув Зибелю, он двинулся к ней.
Площадка, вероятно, была рабочим местом Держателя — с высоты просматривались оба бассейна, на дне которых лежали огромные бурые туши. Два неподвижных дисковидных тела метров сорок в поперечнике, еще не отрастившие щупальцев; вода, бурля и клокоча, омывала их, и сквозь ее прозрачную линзу твари казались еще больше. Воздух под куполами был душным, насыщенным влагой.