— Возьмем тепленьким — так у вас говорят? — Зубы Клауса сверкнули в усмешке. — Ну, на холм так на холм. Представь эту местность и передай картину мне… так, достаточно…
Темное небо, ущелье, модуль и застывший рядом робот вдруг исчезли, и в глаза Коркорану брызнул свет.
— Ну, на холм так на холм. Представь эту местность и передай картину мне… так, достаточно…
Темное небо, ущелье, модуль и застывший рядом робот вдруг исчезли, и в глаза Коркорану брызнул свет. Они стояли на склоне холма, за кругом деревьев, кроны которых из переплетавшихся ветвей и широких листьев были подобны огромным зонтам. Перед ними расстилалась равнина, и на западе, километрах в пяти-шести, поблескивали речная гладь и белые купола вытянутых невысоких строений. Река была точно такой, как помнил Коркоран, — спокойной, широкой, окрашенной заревом розовых отблесков в лучах заходящего солнца. На плоскогорье уже наступила ночь, а тут еще длился вечер, и, вероятно, до темноты оставалось с полчаса. Огромный солнечный диск низко висел над водами и степью, и травы — или, возможно, мхи — казались уже не сине-зелеными, а фиолетовыми, почти черными. На равнине и у реки не замечалось никакого движения — ни людей, ни плывущих к строениям платформ, ни других механизмов.
Коркоран, словно сомнамбула, сделал пару шагов но склону. Его глаза не отрывались от реки и зданий, видневшихся у берега.
— Куда ты, Пол? — Голос Зибеля заставил его очнуться.
— Я… Понимаешь, Клаус, этот пейзаж приходил в моих Снах, но к реке я не мог сделать ни шага. Генетическая память молчала. А сейчас я здесь и…
— Это мы обсуждали, — прервал его Зибель. — Твой предок не спускался к речному берегу, поэтому не сохранилось воспоминаний. Думаю, и тебе нечего делать у реки. Там несколько сотен тхо, фаата-надсмотрщик и малый мозг. Готовят из травы питательные концентраты.
Но Коркоран едва его расслышал. Новая мысль завладела им, ударив с внезапностью молнии — да так, что перехватило дыхание. Он обернулся, осмотрел плоскую вершину холма, видневшуюся меж древесных стволов, и пробормотал:
— Человек в т'хами… тот, от которого я унаследовал ментальный дар и воспоминания… тот, кто прожил здесь много лет… Владыка Пустоты! Он мой предок! Мой отец!
— Биологический, — спокойно напомнил Зибель. — Не меряй фаата на ваш земной лад, у них отсутствуют родственные связи. Этот твой так называемый отец приходится предком тысяче тхо и, возможно, десятку полностью разумных. То, что его спермой оплодотворили яйцеклетку, из которой ты произошел, не повод для каких-либо эмоций. А если вспомнить, как это было сделано… что сотворили с твоей матерью… там, на их проклятом Корабле…
Волна холодного озноба прошла по спине Коркорана. Зибель, как всегда, был прав — на том проклятом корабле Эби Макнил подвергли мерзкому и подлому насилию, поступив с ней так, словно она была животным, лабораторной крысой или кроликом. А человеку, чье имя он носил, Рихарду Коркорану, выпала судьба еще похуже — его истерзали и убили. Прав Зибель, прав! Если кого и считать отцом, так Коркорана, Литвина или того же Клауса, изгоя-метаморфа…
Он резко, с ожесточением кивнул и полез вверх по склону, к похожим на зонтики деревьям. За ними лежала поляна, которую он видел в Снах: невысокая мягкая трава, окруженная кольцом стволов, и посередине — древесный исполин, чьи ветви расходились горизонтально на двадцать-тридцать метров. Зибель шел рядом с ним, склонив голову к плечу, будто к чему-то прислушивался, и гримаса на его лице была совсем не характерной для фаата. Удивление? Отвращение? Нет, скорее брезгливость, решил Коркоран.
Они ступили на поляну, но не успели пройти и десятка шагов, как раздался повелительный окрик. К ним стремительными прыжками направлялись четверо — мускулистые полуголые крепыши, бледнокожие и безволосые, в ремнях или какой-то сбруе, похожей на доспехи гладиатора.
Их физиономии показались Коркорану уродливыми, хотя все как будто было на месте — крепкие скулы и подбородки, широковатые носы, губы европейских очертаний, серые, почти прозрачные глаза. Одинаковые лица, подумал он; одинаковые, точно у даунов, и такие же стертые, словно бы их вылепили из глины и пригладили мокрой тряпкой. Прямо скажем, не красавцы… никакого сравнения с тетушкой Йо.
— Олки, — спокойно произнес Зибель. — В самом деле тут высокий чин живет, раз его берлога под охраной.
— У них парализаторы, — шепнул Коркоран, заметив висевшее на ремнях оружие. — Ну, я их сейчас успокою. — Он поднял руку с разрядником, но Зибель покачал головой:
— Не надо, Пол. Мы фаата, и никакого вреда нам тхо не причинят. Потолкуй с ними минуту-другую. Они под контролем малого мозга, а с этой тварью я быстро разберусь. Туповат, зато послушен… это не квазиразумный с корабля.
Коркоран шагнул вперед и каркнул: «Хр'доа! Стоять!» — излучив одновременно властный импульс. Стражи замерли, сгибая руки в жесте покорности, — видно, разглядели, кто к ним пожаловал. Потом, переминаясь с ноги на ногу, забормотали:
— Полностью разумный…
— Здесь нельзя, полностью разумный…
— Нельзя быть…
— Жилище Дайта…
— Дайт, Держатель Связи…