Подъезжая к Шереметьево, я с ужасом думала о том, как хреново жилось мне подобным в прошлые века. Забитые гробы, заваленные всяким хламом трюмы. Подчистую съеденная команда. Нет, что ни говорите, а авиация — самое лучшее изобретение человечества. Собственно, все трудности сводились к тому, чтобы, сев на вечерний или ночной рейс, не прилететь днем. Но до Испании по теперешним меркам рукой подать, так что я была совершенно спокойна.
Нанеся на лицо немного тонального крема, дабы не пугать пограничников синюшной бледностью, я ослепительно улыбалась, держа Игоря под руку.
Вернув билеты и дежурно пожелав счастливого пути, служащая потеряла к молодой паре всякий интерес, и мы беспрепятственно прошли к посадочному терминалу.
Рейс оказался испанским, но, поскольку за рубеж я выбиралась впервые, то никаких отличий от родимого Аэрофлота найти не смогла. Не считать же, в самом деле, заграницей Украину, куда практически каждое лето я с родителями ездила отдыхать. В небольшом городке близ Одессы жили мамины родственники, и, проявляя к многочисленной родне гостеприимство зимой, мы вовсю пользовались их радушием летом.
Сели в кресло, и Игорь начал пытать меня по-новой.
— Ма-а-айя, — канючил он. — Ну хоть теперь-то расскажешь?
Я загадочно пожала плечами. Что я могу рассказать, если и сама толком не понимаю, какого черта меня понесло в эдакую тьмутаракань.
Я вяло отмахнулась.
— Отвяжись, Игорек. Сказала же — потом.
Я откинулась в кресле и, накрывшись любезно поданным стюардессой пледом, смежила веки.
Мы шли по ночной улице, и, сама не знаю почему, я исповедовалась Игорю, повествуя о своей непутевой жизни. Психологи называют это эффектом попутчика, когда для снятия стресса мы готовы выговориться совершенно случайному человеку. Первому встречному, с которым свела судьба. Удивительно, но парнишка ни капли не испугался слова «вампир» и только недоверчиво присвистнул, когда я проболталась об умении летать.
Немного задетая, я схватила новоявленного Фому под мышки и в одно мгновение оказалась на ближайшей крыше.
— Здорово! — восторженно выдохнул они, подергав люк, спросил: — А вниз как?
— Шутишь? — Я изобразила недоумение. — Какое вниз? Разве ты не знаешь, что бывает с маленькими мальчиками, которые любят гулять без мамы?
— Сволочь… — изменившись в лице, обиженно протянул мальчишка.
При полном отсутствии страха в его тоне сквозило столько детского разочарования, что я невольно расхохоталась:
— Извини, я пошутила.
Но он отвернулся, кусая губы. Вот тогда я и сделала ему предложение.
— Ты чем по жизни занимаешься, чудо? — насмешливо поинтересовалась я.
— Выгоняюсь из института.
— Как это?
— Ну, раз меня выгоняют, так, значит, я — выгоняюсь.
Я снова заржала, и, глядя на катающуюся по крыше меня, он тоже засмеялся.
— Ко мне работать пойдешь?
— Телохранителем, что ли? — не остался в долгу Игорь.
— Ага. Будешь оберегать мой дневной сон. Ну и всякие там мелкие поручения
— Не-е, — стал отнекиваться Игорь, — на побегушках я не смогу.
— Да кто ж говорит о побегушках? Мне нужен секретарь.
— Да кто ж говорит о побегушках? Мне нужен секретарь.
И, порывшись в карманах, вытащила — вот блин, чуть опять не сказала: на свет божий! — всю имеющуюся наличность.
— Держи.
Он недоверчиво взял деньги и, зачем-то понюхав их, вытаращился на меня.
— Ты что, дочка Рокфеллера?
— Не. Так, грабанула тут одного.
— А-а. Тогда понятно. — Он облегченно вздохнул. — Я согласен.
Ну люди, а?! К богатенькой доченьке идти работать ему, видите ли, западло. А к обыкновенной воровке — это запросто. Хотя, может, он по-своему и прав.
Следующие две недели я отсыпалась, приводя себя в нормальное психическое расстояние. Игорек каждое «утро» встречал меня чем-нибудь вкусненьким вроде кролика или ягненка и, деликатно обождав, предлагал на выбор несколько «культурных программ».
Всё же насколько более приятной делает жизнь присутствие рядом друга. Впервые за полгода я почувствовала себя женщиной. Обычно мы начинали выход в люди с посещения какого-нибудь ночного ресторана или клуба. Прослушав концертную программу, неторопливо брели на берег Москвы-реки, где ждал заранее оплаченный катер, и до утра катались, болтая обо всём на свете и ни о чем конкретном.
До недавнего прошлого мой кавалер учился на металлообработчика. Впрочем, об институте он рассказывал неохотно, и я не стала выпытывать. Но, самое интересное, что он помнил наизусть великое множество стихотворений. И, как мне кажется, даже писал сам. Но, не желая показаться навязчивой, я ни разу не спросила, так ли это.
Спустя где-то месяц после знакомства мы попали на супермодные «бои без правил». Будучи в общем и целом равнодушной к такому роду забавам, я вяло смотрела, как стокилограммовые мальчики мутузят друг друга, от скуки то и дело переводя взгляд на публику. И в одном из присутствующих вдруг узнала своего бывшего.
Он был всё так же хорош собой и, ослепительно улыбаясь, что-то говорил на ушко своей спутнице.
Сжав кисть Игоря так, что хрустнули кости, я закусила губу. Кровь бросилась в лицо, а сердце застучало по ребрам. На какой-то миг показалось, что глухие удары заглушат громкую музыку.