Джейкобу опять бросилось в глаза то же лицо, и он понял, почему раньше потерял его из виду. Это было лицо юной девушки, сидевшей у скамьи подсудимых, и за круглой, как луна, физиономией миссис Чойнски его не было видно. В ее ясных, блестящих глазах сейчас искрились слезы; девушку трогал за плечо, стараясь привлечь ее внимание, нетерпеливый молодой человек со сплющенным носом.
— Перестаньте. — Девушка с раздражением стряхнула его руку. — Оставьте меня в покое, понятно? Отвяжись, чтоб тебя!
Молодой человек с глубоким вздохом отступил. Девушка обняла застывшую в неподвижности миссис Чойнски, и какой-то задержавшийся зритель шепнул Джейкобу, что они сестры. Затем миссис Чойнски увели со сцены (как это ни нелепо, вид у нее был такой, будто она отправляется на какую-то важную встречу), девушка села за стол и стала пудрить себе лицо. Джейкоб ждал; ждал и молодой человек со сплющенным носом. Тут к Джейкобу подскочил полицейский сержант, и Джейкоб дал ему пять долларов.
— Чтоб тебя! — крикнула девушка, обращаясь к молодому человеку. — Когда же ты от меня отвяжешься? — Она встала. Ее раздражение распространялось непонятными вибрациями по всему залу. — Каждый день одно и то же!
Джейкоб переместился ближе. Молодой человек быстро заговорил:
— Мисс Делаханти, мы были более чем щедры по отношению к вам и вашей сестре, и я прошу только, чтобы и вы, со своей стороны, выполнили ваши обязательства по контракту. Наш номер идет в печать…
Мисс Делаханти в отчаянии повернулась к Джейкобу:
— Можете себе представить? Подавай ему фотку с моей сестрой в детстве, а там она вместе с моей матерью.
— Вашу матушку мы вырежем.
— Все равно фотография нужна мне самой. Это единственная, что осталась от матери.
— Обещаю, что верну вам снимок завтра же.
— Ох, как же мне все это надоело. — Девушка опять обратилась к Джейкобу, видя в нем, однако, не более чем представителя безликой, вездесущей толпы. — У меня даже глаза разболелись. — Она прищелкнула зубами, выражая высшую степень презрения.
— Мисс Делаханти, меня ждет на улице машина, — неожиданно произнес Джейкоб. — Хотите, я отвезу вас домой?
— Ладно, — согласилась она равнодушно.
Газетчик предположил, что эти двое знакомы; вполголоса продолжая спор, он двинулся вместе с ними к дверям.
— И так каждый день, — с горечью прокомментировала мисс Делаханти. — Ох уж эти газетчики!
На улице Джейкоб сделал знак шоферу, тот подогнал поближе большой открытый автомобиль яркого цвета, выпрыгнул наружу и распахнул дверцу; репортер увидел, что фотография уплывает, и, едва не плача, зашелся в мольбах.
— Да поди ты и утопись! — бросила мисс Делаханти, садясь в автомобиль. — Поди — и — утопись!
Этот совет был произнесен с таким необычайным напором, что Джейкоб пожалел об ограниченности словаря мисс Делаханти. Он не только представил себе, как злосчастный журналист бросается в Гудзон, но и проникся убеждением, что мисс Делаханти избрала единственно правильный и эффективный способ от него избавиться. Оставив журналиста, чье будущее было связано отныне с водной стихией, автомобиль тронулся с места.
— Ловко вы с ним разделались, — сказал Джейкоб.
— Ну да, — согласилась девушка.
— Ну да, — согласилась девушка. — Если меня разозлить, я никого не испугаюсь. Как вы думаете, сколько мне лет?
— Сколько вам лет?
— Шестнадцать.
Она глядела веско, ожидая удивления. Ее лицо, лицо святой — пылкой маленькой мадонны, несло свою хрупкость сквозь бренный прах вечера. Совершенный очерк ее губ не подрагивал при дыхании; Джейкоб никогда не видел ничего подобного ее коже — нежно-бледной и безупречно гладкой, ее глазам — сияющим и ярким. Собственная, хорошо организованная личность впервые в жизни показалась ему грубой и поношенной, когда он внезапно пал на колени перед этим средоточием свежести.
— Где вы живете? — спросил он. Бронкс, а может, Йонкерс или Олбани… Баффинов залив. Сделать петлю до края света, ехать вечно.
Она заговорила, и завибрировавшие в ее горле слова-жабы[26] разрушили очарование.
— Я с Ист-Хандред тридцать три. Живу там с подругой.
Пока они ждали зеленого сигнала светофора, из соседнего такси выглянул раскрасневшийся мужчина, и мисс Делаханти смерила его надменным взглядом. Мужчина весело сдернул с себя шляпу.
— Чья-то стенографистка![27] — крикнул он. — Ишь ты, какова!
В окне показалась рука и утянула мужчину в темноту салона.
Мисс Делаханти повернулась к Джейкобу, переносицу ее тронула чуть заметная хмурая тень.
— Каждая собака меня знает. Газеты только о нас и пишут, и фотографий — спасу нет.
— Да, трудно вам приходится. Сочувствую.
Она вернулась в мыслях к сегодняшним событиям, о которых как будто не вспоминала уже полчаса.
— Это должно было с ней случиться, мистер. Не вывернешься. Но чтобы в штате Нью-Йорк послали женщину на виселицу? Быть не может.
— Конечно нет.
— Дадут пожизненное. — Слова эти определенно произносила не она, а кто-то другой. Ее лицо было столь безмятежно, что, едва слетев с языка, слова обретали отдельное существование.
— Вы жили с ней вместе?
— Я? В газетах и не то еще прочтете! Да я ведать не ведала, что она мне сестра, покуда ко мне не пришли и не сказали. С самого младенчества с ней не виделась. — Внезапно мисс Делаханти указала на здание универмага, одного из самых больших в мире. — Вот там я работаю. Послезавтра — обратно к своим киркам и лопатам.