— Не воображай себе, будто нам понадобился ты как таковой. — Хэлли подошла ближе. — На самом деле нам нужны были деньги. Мы с мамой хотели подкрепиться — и, между прочим, пока мы ждали в холле, двое премилых французских джентльменов приглашали нас на обед!
— Это мистер Коркоран, — проговорил Бушмилл. — Моя дочь.
Хэлли Бушмилл была молода, легка и подвижна, с мальчишеской прической и чуть выпуклым, как у ребенка, лбом; черты ее лица, мелкие и правильные, при улыбке пускались в перепляс. Ей приходилось постоянно сдерживать их наклонность к бесшабашному веселью; дай им волю — наверное, думала она, — и они уже не вернутся под ее детский лоб, на отведенную им площадку для игр.
— Мистер Коркоран родился здесь, в «Рице», — объявил ее отец. — Прости, что заставил вас с мамой ждать, но, по правде, я готовил небольшой сюрприз. — Обратив взгляд к Коркорану, он выразительно подмигнул. — Как тебе известно, послезавтра мне нужно ехать по делам в Англию, в один из тамошних уродливых промышленных центров. Я планировал, что ты с матерью попутешествуешь этот месяц по Бельгии и Голландии и завершишь поездку в Амстердаме, где вас встретит твой… Где вас встретит мистер Носби.
— Ну да, все это мне известно, — кивнула Хэлли. — Рассказывай, в чем сюрприз.
— Я собирался нанять туристического агента, — продолжал мистер Бушмилл, — но, к счастью, встретился этим вечером со своим приятелем Коркораном, и он согласился вас сопровождать.
— Я не говорил ни слова… — изумился было Коркоран, но Бушмилл остановил его решительным жестом и продолжил:
— Коркоран вырос в Европе и знает ее вдоль и поперек; родился в «Рице» — и понимает, что и как делается в отелях; имея опыт, — он многозначительно посмотрел на Коркорана, — имея опыт, поможет вам с мамой не расшвырять деньги, укажет, как соблюсти разумную умеренность.
— Отлично! — Хэлли взглянула на Коркорана с интересом. — Мы совершим настоящий объезд, мистер…
Она осеклась.
В последние минуты с лица Коркорана не сходило странное выражение — теперь внезапно расплывшееся, сменившееся всполошенной бледностью.
— Мистер Бушмилл, — с усилием произнес Коркоран. — Мне нужно поговорить с вами наедине… сейчас же. Это очень важно. Я…
Хэлли вскочила с места.
— Я подожду вместе с мамой. — В ее глазах проглядывало любопытство. — Не задерживайтесь… вы оба.
Когда она вышла, Бушмилл с тревогой обернулся к Коркорану:
— Что такое? Что вы хотели мне сказать?
— Я только хотел сказать, что вот-вот упаду в обморок, — отозвался Коркоран.
Сказал — и без промедления рухнул.
II
Хотя Бушмилл расположился к Коркорану с первого взгляда, навести справки все же было необходимо. Парижский филиал нью-йоркского банка, имевший дело с остатками полумиллиона, сообщил все, что требовалось знать. Коркоран не был подвержен пьянству, азартным играм или другим порокам, он просто тратил деньги — и все. Разные люди — в том числе некоторые служащие банка, знакомые с семьей Коркорана, — пытались в разное время его урезонить, но, похоже, он был неисправимым транжирой. Детство и юность, проведенные в Европе с матерью, от которой он ни в чем не знал отказа, начисто лишили его понятия о ценностях и расчете.
Удовлетворенный, Бушмилл прекратил расспросы; никто не знал, что случилось с деньгами, а если бы и нашелся кто-то осведомленный, Бушмиллу показалось неловким глубже копаться в недавнем прошлом молодого человека. И все же, отправляя путешественников на поезд, он не упустил случая произнести напоследок несколько напутственных слов.
— Финансы я доверяю вам, потому что вы должны были усвоить урок, — сказал он Коркорану, — но не забывайте, что на сей раз распоряжаетесь не своими деньгами. Вам принадлежат только семьдесят пять долларов в неделю — это ваше жалованье. Все другие траты нужно заносить в книжечку и потом показать мне.
— Понятно.
— Первое — это тратить деньги осмотрительно и доказать мне, что у вас хватило ума извлечь урок из своих ошибок. Второе, и самое важное, чтобы мои жена и дочь хорошо провели время.
На свое первое жалованье Коркоран снабдил себя путеводителями и книгами по истории Голландии и Бельгии и вечером перед отъездом, а также в первый вечер в Брюсселе допоздна за ними сидел, накапливая сведения, с которыми не ознакомился раньше, в поездках с матерью. Тогда они не осматривали достопримечательности. Мать считала, что этим занимаются только школьные учителя и вульгарная туристская толпа, однако мистер Бушмилл дал понять, что Хэлли должна получить от поездки всю возможную пользу; нужно заранее готовиться к посещению очередного города и стараться ее заинтересовать.
В Брюсселе им предстояло пробыть пять дней. В первое утро Коркоран приобрел три билета на туристический автобус, и они осмотрели ратушу, дворцы, памятники и парки. Коркоран театральным шепотом поправлял исторические ошибки гида и остался очень собой доволен.
Но к концу дня, пока они все еще ехали, зарядил дождь, Коркорану наскучил собственный голос, вежливые «о, как интересно», произнесенные Хэлли и подхваченные ее матерью, и он задал себе вопрос, не слишком ли это много — пять дней на осмотр Брюсселя. И все же он, несомненно, произвел впечатление на дам, а также успешно начал осваивать роль серьезного и хорошо осведомленного молодого человека. Более того, он разумно распорядился деньгами. Вознамерившись было нанять на день частный лимузин, что стоило бы двенадцать долларов, он не поддался первому порыву и теперь собирался занести в книжечку всего лишь три доллара: по одному за автобусный билет. Эту запись он сделал для мистера Бушмилла перед тем, как засесть за книги.