— Мне не следовало ехать, — раздосадованно отозвался Коркоран. — Это была ужасная ошибка. Но я хотел еще раз повидать вас наедине… хотя бы проститься.
Когда Носби торопливым шагом вышел из банка, Коркоран замолк и, притворившись, будто наблюдает за чем-то интересным, наудачу отвел взгляд в сторону. И вдруг, словно бы ему подыгрывая, на углу перед банком в самом деле произошел любопытный случай. Из-за угла выбежал человек без пиджака, схватил за плечо стоявшего там невысокого смуглого горбуна, развернул его в обратном направлении и указал на такси. Человек в рубашке даже не глядел на Коркорана и Хэлли — словно знал, что они там есть.
Горбун кивнул, и тут же оба исчезли: человек в рубашке вернулся в переулок, горбун просто растаял. Произошло это так стремительно, что Коркоран успел только мимоходом удивиться — и вспомнил об увиденном лишь спустя восемь часов, когда компания вернулась с Капри.
По Неаполитанскому заливу в то утро ходили волны, и маленький пароходик шатался, как пьяный, из стороны в сторону.
Вскоре лицо мистера Носби пошло менять оттенки с желтого на бледно-кремовый и наконец на призрачно-белый, однако он упрямо твердил, что не замечает качки, и только без конца прогуливался туда-сюда по палубе, заставляя Хэлли его сопровождать.
Когда пароход пристал к скалистому, сверкающему радостными красками острову, от берега отчалили дюжины лодок и закачались на волнах в ожидании пассажиров, желающих добраться до Голубого грота. При виде этой непрестанной пляски святого Витта лицо мистера Носби из респектабельно белого сделалось причудливо и неуместно голубым, вслед за чем он принял внезапное решение.
— Чересчур качает, — объявил он. — Мы не поедем.
Хэлли, зачарованно глядевшая за борт, не обратила внимания на его слова. Снизу неслись призывные крики:
— Леди и джентльмены, хороший лодка!
— Я говорить американски — два года жить в Америка!
— Солнышко-то как светит! Как в такой день не полюбоваться Голубым гротом!
Первые пассажиры уже отплыли, по двое в лодке, Хэлли вместе со следующей группой двинулась по сходням.
— Хэлли, ты куда! — закричал мистер Носби. — Сегодня опасно. Мы остаемся на борту.
Хэлли обернулась к нему с середины сходней:
— Я еду, и думать нечего! Добраться до Капри — и не посмотреть Голубой грот?
Носби снова взглянул на волны и поспешно отвернулся. Хэлли, сопровождаемая Коркораном, уже садилась в тесную лодку и веселым взмахом руки прощалась с Носби.
Они приближались к берегу, направляясь к небольшому черному проему в скалах. Лодочник велел им сесть, чтобы не стукнуться головой о камни. Мгновенный нырок в темноту — и им открылось обширное пространство, яркий ультрамариновый рай, пещера-собор, где вода, воздух, высокий свод потолка светились опаловой голубизной.
— Чудо чудное, — нараспев повторял лодочник. Он сделал гребок веслом, и у всех на глазах оно обернулось невероятным серебром.
— Окуну-ка я руку! — восхитилась Хэлли.
Они с Коркораном стояли на коленях, и, когда она наклонилась, чтобы опустить в воду ладонь, обоих, как в сказке, объяло необычайное свечение и их губы соприкоснулись. Затем весь мир поголубел и засеребрился — или это был не мир, а восхитительное видение, в котором им назначено пребывать на веки вечные.
— Диво дивное, — выпевал лодочник. — Возвращайтесь в Голубой грот завтра, послезавтра. Спросите Фредерико, я знаю, как чего показать. О, пре-е-елесть!
И снова их губы потянулись друг к другу, сгустки голубизны и серебра взметались фейерверком и, лопнув, укрывали их плечи цветными искорками — и можно было уже не бояться ни хода времени, ни посторонних глаз. Они опять поцеловались. Там и сям по краям пещеры будили эхо голоса туристов. Какой-то мальчик, нагой и загорелый, нырнул с высокой скалы, рассек воду, подобно серебряной рыбке, и голубизна вскипела тысячью платиновых пузырьков.
— Я люблю тебя всем сердцем, — шепнула Хэлли. — Что нам делать? Ох, дорогой, если бы ты умел хоть немного разумнее обращаться с деньгами!
Пещера пустела, лодочки одна за другой устремлялись к выходу в сверкающее, неспокойное море.
— До свиданья, Голубой грот! — пел лодочник. — Завтра я вернусь!
Ослепленные солнцем, Хэлли и Коркоран отпрянули друг от друга и обменялись взглядами. Голубизна с серебром остались позади, но сияние не покинуло их лица.
И здесь, под голубым небом, «я люблю тебя» прозвучало не менее убедительно.
Ожидавший их на палубе мистер Носби не произнес ни слова, только оглядел обоих внимательно и всю дорогу до Неаполя сидел между ними. Вполне осязаемое тело Носби не разрушило, однако, их единства. Ему оставалось только спешно разделить их расстоянием в четыре тысячи миль.
Ему оставалось только спешно разделить их расстоянием в четыре тысячи миль.
И лишь когда они, высадившись, уходили с пристани, Коркоран в один миг забыл о своем восторге и отчаянии, поскольку заметил нечто имевшее отношение к утреннему инциденту. Прямо у них на дороге, словно бы поджидая, стоял тот самый смуглый горбун, которому человек в рубашке указывал на их машину. Заметив их, горбун, однако, поспешно шагнул в сторону и скрылся в толпе. Пройдя мимо, Коркоран сделал вид, что хочет в последний раз взглянуть на пароход, обернулся и заметил краем глаза, как горбун показывал их еще какому-то мужчине.