Боль.
Стон вырывается из пережатой груди. Когти вонзаются в тело, под ребра, разрывая сердце и заставляя кричать и задыхаться. Темнота засасывает несчастное тело в себя, уничтожая все мысли и чувства, кроме одного: боли.
Когти вонзаются в тело, под ребра, разрывая сердце и заставляя кричать и задыхаться. Темнота засасывает несчастное тело в себя, уничтожая все мысли и чувства, кроме одного: боли.
Да что же это!
Тело вминается в камень, когти со скрежетом чертят борозды, пока судороги прокатываются по мышцам и ломают нервы.
Бо-ольно…
С трудом открываю глаза, сильно ненавидя его. Он же сидит у границы пентаграммы с ополовиненной бутылкой вина и задумчиво меня разглядывает мутными золотистыми глазами.
— Надо же,- кривая усмешка,- опять получилось,- и опрокидывает в себя остатки вина.
Тихо скулю, чувствуя, как кровь, смешиваясь со слезами, течет по щекам. А на запястьях опять жгут кожу и кости знакомые браслеты.
Зря я оставила ему жизнь.
Зря.
Я находилась среди руин какого-то замка. Пентаграмма держала крепко, даже и думать нечего выбраться из нее. Илл же, допив бутылку, уснул рядом с ней, прислонившись спиной к обломку стены и склони и голову на грудь. Вид у него был довольно-таки потрепанный. Небритый, грязный и в каком-то рванье, он даже отдаленно не напоминал того хозяина, которого я знала. Странно, но мне сейчас было не до того.
Пока он спал, я облазила каждую черточку, обнюхала каждую завитушку, высеченную на камне, но так и не смогла найти лазейки. Браслеты сидели как влитые и больно обжигали при малейшей попытке выскользнуть из них. Я зарычала, безвыходные ситуации всегда действовали мне на нервы. Но пришлось сесть и просто ждать, потихоньку регенерируя раны и не отрывая взгляда от его лица. Ведь проснется же он когда-нибудь.
Проснулся он только на закате. Да и то потому, что я от нечего делать принялась швырять в него теми камнями, до которых могла дотянуться хвостом, Странно, но мой хвост пентаграмма пропускала свободно, а вот попробуй высунуть хотя бы коготок — и все, тут же будешь визжать от боли запрета.
Зевнув и мотнув нечесаной головой, он потрогал ручеек крови, сбегающий со лба, и посмотрел на меня.
Я зашипела.
— Так это был не сон,- задумчиво протянул он и встал.
Я тоже встала, выпуская когти и начиная рычать.
— Ну здравствуй, беглянка.
— Ты меня продал,- взвизгнула я.
— Да,- кивнул он,- а ты стащила и плату, и моего домового. Да еще и накостыляла мне так, что я до сих пор не до конца отошел.
Улыбка у меня всегда была что надо, но этот даже не поморщился.
— Так что, милая, наш контракт все еще в силе, и что я смог тебя призвать вновь, только доказывает что.
— Я тебя убью.
— Давай,- кивнул он.- Про браслеты напомнить? Давай больно будет, поверь.
Я села на камни, нервно дергая хвостом и злобно на его глядя.
— Зачем я тебе?
— А все за тем же. За тобой должок, родная. Еще четыре спасения моей бесценной жизни. Пока долг не исполнишь, я тебя не отпущу.
— Рисе тебя убьет.
Илл как-то странно улыбнулся.
— Это мы еще посмотрим.
— Выпусти.
Он пнул камешек, валяющийся неподалеку, и задумчиво на меня посмотрел: — А драться не будешь? Я зашипела.
— Давай, скажи, что будешь хорошей девочкой.
Шипение перешло в рычание.
— Ну и ладно, не больно-то и хотелось. Вот сейчас уйду в лес дней на пять-шесть, а вернусь — шелковой станешь.
Я бросилась к нему, но врезалась в невидимую стену запрета и с визгом отскочила назад, дуя на обожженную кожу и крича от боли.
— ТИХО!
От неожиданности я замолчала, сидя на камнях и удивленно на него глядя.
— Вот так.
После этого он, что-то бубня себе под нос, начал стирать рукой линии пентаграммы на одном из ее лучей. Как только стер достаточно, чтобы я смогла выйти, я тут же выпрыгнула наружу, снова опалив руки и левую ногу о границы прохода.
Рррррррр, больно.
Рухнув на камни и скуля, я принялась осторожнс дуть на ожоги, пытаясь зализать их.
— Больно? — Он присел на корточки рядом.
— Отойди, пока я еще себя контролирую,- злобно предупредила я.
Но он бесцеремонно взял меня за руки, с силой их разогнул и что-то прошептал. Тут же через его руки к тело начала вливаться приятная прохлада. Я удивленно замерла, с удовольствием чувствуя, как боль уходит и остаются тишина и покой. Приятно.
— Так лучше?
Я что-то проворчала и попыталась освободиться. Он как-то странно на меня посмотрел, сжимая руки с такой силой, что чуть не переломил. А потом резко отпустил, вставая и делая шаг назад.
— Поднимайся, нам долго придется идти обратно и город, где меня наверняка встретит твой ненаглядный Рисс.
Я заворчала, но повиновалась. Кольцо поблескивая на его пальце, и этого было достаточно, чтобы временно сделать меня очень послушной.
— Умница. А теперь вперед.
Он прошел немного, шагов тридцать, и потерял сознание, рухнув на камни прямо у моих ног. Я остановилась, глядя на него и не понимая, что делать дальше. На развалины уже накрывала безлунная ночь. Ни одной из семи лун сегодня не будет на небосклоне, а это значит, что вся нечисть вылезет из своих нор и пойдет объедаться на весь следующий лунный месяц. И оставаться на открытом пространстве, да еще и с беспомощным Иллом, мне сейчас крайне не хотелось.