Рычание проникает сквозь кожу и бьет по нервам. Таким голосом я способна довести до инфаркта крепкого мужчину. Этот же лишь удивленно смотрит на меня, после чего швыряет в мою сторону небольшой кусок мяса.
Подхватываю его на лету и жадно засовываю в рот, давясь и разрывая зубами еще теплую плоть. Жареное. Плохо, но на вкус — ничего.
Человек усмехается, глядя на меня расплавленным золотом глаз.
— Мы явно подружимся,- мягко и немного задумчиво произносит он.
Я жадно смотрю на поднос с остатками мяса. Но в этот день мне не дали больше ни куска, и я заснула голодная.
Ненавижу.
Десять дней повторялось одно и то же. Каждое утро уставал и уходил на весь день. Вечером возвращал-ел, после чего ложился спать. Меня кормить, как шло, забывал.
Я отощала и почти не шевелилась, зверски оголодавшая и вынужденная смотреть, как он ест столько, сколько ему захочется, выбрасывая при этом остатки в окно — свиньям, визжащим у трактира. Нити заклинаний и не думали ослабевать, прочно удерживая меня внутри пентаграммы. Прошлое забылось, остались лишь рваные разрозненные лоскутки. А о будущем думать не хотелось вообще. Оставалось только лежать и смотреть на бегающих по полу жирных тараканов. Иногда какой-нибудь из них забегал внутрь пентаграммы, и я ухитрялась его поймать. Есть эту гадость я не могла, но хоть поиграть можно было, а не просто лежать и дожидаться прихода хозяина.
Так прошло еще пять дней.
Я лежала и смотрела в грязный, покрытый по углам паутиной потолок. Двигаться уже не было сил. Молодой мужчина сидел на корточках у края рисунка и смотрел прямо на меня.
— Повтори еще раз, кто я?
— Хозяин.- Тихо, на выдохе. Даже это отнимало много сил. Сердца почти перестали биться. К вечеру я умру.
— Правильно.
Тихое шуршание тряпкой по полу. Пытаюсь повернуть голову, но не могу. Ну и ладно.
Что-то мокрое и теплое касается губ и течет внутрь.
Сглатываю, чувствуя почти забытый вкус жира, а человек уже пихает мне в рот небольшой кусок мяса.
— Жуй,- хмурится он, сжимая мои челюсти. И снова живительный сок течет внутрь, давая силы жевать.
Еще один кусок, и еще. Я уже могу шевелиться, давясь и сама открывая рот за новой порцией мяса. Хозяин улыбается и дает еще, на этот раз не дразня и не отбирая еду.
Вскоре я уже могу сесть и хватаю с подноса куски мяса, обернутые колечками сочного лука, с рычанием впиваясь в них острыми зубами. Он ставит поднос на пол и отходит к кровати, наблюдая за мной и не произнося ни слова.
Съедаю все, облизываю поднос и вопросительно смотрю на него, ожидая, что он скажет. Стертые в двух местах линии пентаграммы бесполезным рисунком украшают пол.
— Пойдешь со мной. Сегодня мы вместе выйдем из трактира на небольшую прогулку. Мы покидаем это место.
Киваю и медленно встаю на все еще подламывающееся ноги. Но силы уже восстанавливаются, вливаясь в мышцы и заставляя все три сердца стучать в унисон. Делаю шаг к нему. Он показывает мне руку с поблескивающим в свете единственной свечи кольцом.
— Даже не думай.
Останавливаюсь, глядя на него и втягивая в пальцы длинные когти. Он кивает и швыряет мне огромный рюкзак с вещами, которые притащил вчера. Мешок тяжелый, но силы уже почти полностью вернулись, и без видимого труда закидываю его себе за спину.
— Всего одна глупость с твоей стороны — и ты труп. Поняла?
Киваю.
Он поворачивается и идет к двери. Его спина наряжена, движения медленные и нарочито спокойные. Мои когти то вытягиваются, то снова втягиваются в мои пальцы. Желание вонзить их в его спину почти непреодолимо, но вместо этого молча и спокойно иду следом на дозволенном расстоянии.
Дверь с натужным скрипом открывается, и я впервые выхожу из этой маленькой грязной комнаты. Мне становится интересно.
ГЛАВА 2
Люди, много людей. Они повсюду. Шумят, кричат, говорят, кашляют, сморкаются, пьют и едят. На мне длинный плащ с капюшоном, скрывающий фигуру и лицо. Хозяин объяснил, что я слишком выделяюсь. Я фыркнула. Конечно, я не похожа на эти отбросы.
Я аристократка! Пусть и не из этого мира, но кожа, белая, словно айсберг, и иссиня-черные волосы, лишь касающиеся плеч, уже говорят о многом.
Голова снова взорвалась болью, я споткнулась, но удержала равновесие. С тех пор как я пытаюсь хоть что-то о себе вспомнить, каждый раз натыкаюсь на эту боль. Дорого бы я дала, чтобы взглянуть на себя в зеркало. Даже внешность забыла. Забыто практически все.
С ненавистью смотрю на шагающего впереди меня хозяина. Если бы не кольцо, скрепляющее оковы на запястьях, шее и лодыжках, он бы не прожил и секунды. Но…
— Ишша!!!
Визг, шебуршание, и что-то маленькое и проворное с верещанием врезается мне в грудь. Ловлю его, не совсем понимая, что это, но пока не ломая шею. Мало ли.
Мало ли.
На меня смотрят два огромных золотых глаза. Существо очень мягкое и пушистое и орет без передыху. Хозяин останавливается, оборачивается и с интересом смотрит на меня.
— Ты что? Ты где? Ты вообще как? — верещит существо.- Я еле тебя нашел! Весь Арий перерыл! Отец рвет и мечет. Сказал, что, если тебя не найдут, лично побежит искать.
Я рассматриваю его, не особо вникая в громкое верещание. Существо небольшое по размеру, с мой кулак, с мягкой золотистой шерсткой и двумя широкими крыльями, тоже покрытыми мехом. Лапки короткие, но очень цепкие и с черными коготками на концах. Нос черный и мокрый, на голове чубчик. Создание мне кажется странно знакомым. Только вот не могу вспомнить…