— Жалко, что живым огонь безразличен, — вздохнул он, убирая свечу и готовясь к приему очередного пострадавшего от рук чертей.
И только набежавшая грозовая туча прервала поток клиентов — люди не торопились выходить на улицу, слыша яростный грохот грома и шум усиливающегося ветра. Улицы стремительно пустели, а кроны деревьев шумели все громче и громче.
— Ух, сейчас как ливанет — так ливанет! — радостно сообщил Макар. — Обожаю смотреть на разгул стихии.
— Особенно из прочного здания с пуленепробиваемыми стеклами, — уточнил Геннадий. — Сомневаюсь, что ты отнесешься к стихии с прежней радостью, если окажешься одни в чистом поле во время урагана.
— Разумеется, — кивнул Макар. — Готов поспорить, что ты тоже перестанешь наслаждаться своими любимыми фильмами ужасов, если окажешься в непосредственной близости от происходящих кошмаров и займешь место новой жертвы кровожадного маньяка.
— Ну, почему же? — возразил Геннадий.
— Ну, почему же? — возразил Геннадий. — Я прихвачу с собой пулемет, бронежилет и запросто выйду на тропу войны. Ведь я знаком с канонами жанра и знаю, что ожидать от маньяка в следующую секунду. Они настолько предсказуемы, что слов нет.
— Удары стихии тоже просчитываются как дважды два.
— Зато ее мощь превосходит силу маньяков в десятки тысяч раз.
Владислав молчал, вслушиваясь в беседу коллег. Разговаривать, несмотря на наличие собственных мыслей по поводу, не хотелось: после нескольких часов работы он чувствовал себя уставшим, как никогда. Практически выжатым, словно лимон. Организм отзывался тупой болью, и Владислав боялся, как бы не закрепился условный рефлекс, связанный с недавним побоищем в институте: если надергал за хвосты уйму чертей — будь готов получить от них ответный удар. Перестраховываясь, он подвинул к себе заполненную коробку и достал одну бутылочку. Миниатюрный черт выделывал дьявольскую джигу, стоя по щиколотку в античертине, и бутылка едва заметно подрагивала от ударов сковородками по ее стенкам и дну. Владислав крепко обхватил крышечку бутылки и провернул ее до отказа, аж пальцы побелели. Убедившись, что емкость надежно закрыта, и черт не вырвется наружу при всем желании — пока античертин не выдохнется, а он не выдохнется еще очень и очень не скоро — Владислав упокоился, вернул бутылочку в коробку и с наслаждением глотнул горячего чая с сахаром и лимоном.
В кабинет вошла Наташа, держа в руках тонкую кипу бумаги.
— Готовы результаты работы в первый день, — сообщила она.
— А разве рабочая смена закончилась? — удивился Геннадий. — Сейчас всего лишь три часа.
— Разумеется, закончилась, — ответил Владислав. — Хорошего помаленьку. Мы теперь работаем на себя, и я собираюсь потратить вторую половину дня с большей пользой, чем при работе на постороннего дядю.
— Если ты вдруг забыл, но посторонние дяди готовы присосаться к твоему кошельку в любом случае. Так что горбатиться на них придется, и еще как! — напомнил Геннадий.
— Я не склеротик, — отозвался Владислав. — Наташа, а ты нас чем-нибудь обрадуешь, или все хуже, чем мы могли себе представить?
— В первую смену мы заработали в семь раз больше ожидаемого, — ответила лаборантка, — но с наличием «нужных» людей у нас проблема. Не было среди больных тех, кто мог оказать нам реальную поддержку и посильную помощь.
— Это плохо, — вздохнув, сказал Владислав. Бандиты выигрывают со счетом «один — ноль», и все идет к тому, что придется делиться. Но отдавать треть честно заработанного людям, которые ради этих денег палец о палец не ударили, совершенно не тянет.
Правда, если четко осознать ситуацию и принять неизбежное, то нужно сделать все, лишь бы эти люди и дальше не вздумали ударять пальцем о палец — иначе говоря, чтобы они не поспешили избить непокорных предпринимателей, отказывающихся играть роль дойной коровы. Но все же, вряд ли после атаки чертей нападение уголовников покажется особо болезненным. Только последствия от ударов проявятся на теле фингалами и синяками, а то и переломами, и пройдут далеко не так скоро, как хотелось бы.
— А что говорят на этот счет карты Таро? — спросил Макар.
— Они говорят, что будет плохо, но это плохо окажется белой полосой в нашей жизни, — призналась Наташа. — Не знаю, как вам, а мне страшно.
— Угу, — произнес Владислав, раздумывая, сумеет ли он подстелить соломки теперь, когда знает, где именно в будущем ему светят большие неприятности?
— Угу, — поддакнула Наташа.
— А чем все закончится, карты не сказали?
— Сказали: смертью. Но не уточнили, чей именно.
— Ой-йо… — выдохнул Макар. — Пойду-ка я куплю себе пистолет какой-нибудь… на всякий случай.
— Не мелочись, — предложил Геннадий. — Возьми гранату. Один хрен — с твоим характером люди долго не живут, а так ты сумеешь унести нападающих с собой в могилу.
Макар закашлялся.
— Спасибо за идею, — произнес он. — И что я с этими бандитами в могиле делать буду? Чаи распивать?
— Хотя бы гонять их призраков по полуночным улицам. Чем не забава?
— А если я загоню их в твою квартиру и устрою там форменное светопреставление? — пригрозил Макар.
— Какое?
— Например, мы будем гонять по потолку и стенам, распугивать тараканов у твоих соседей-алкоголиков и создавать помехи в телеантенне.