— Когда брать-то крепость станем? — поинтересовался ведун, еще раз оглядев ее от подножия холма до зубцов на стене.
— А сейчас и станем, — кивнул храмовый воин. — Веревки где?
«По веревкам на этакую высоту? — не поверил своим ушам Середин. — Да это еще больший бред, чем лестницы! И не забросишь, и не залезешь. Налегке не залезешь, не то что с оружием!»
Однако волхвы принялись деловито разматывать бухты канатов на ровных улочках пустой деревни.
Каждый конец — метров сорока в длину. На одном краю веревку сложили буквой «Т», на другом — извилистой змейкой. Явор прошагал вдоль них, опрыскивая какой-то бурой жидкостью. И тут до Олега дошло…
— Я первым пойду! — крикнул он, подбегая к волхву. — Чур, я пойду с первыми! Да? Можно?
— Иди, — согласился Явор.
— Отлично! Щит… Мне нужен щит.
— С борта ушкуя сними.
Пока ведун бегал за щитом, волхвы уже начали читать заклинание. Когда Олег вернулся, они уже поднимали канаты, оценивая результат. Веревки обрели твердость чугуна, почти не прогибаясь на концах, когда их брали за середину. Однако оставались такими же теплыми и шершавыми, и такими же легкими. Десять веревок — десять воинов заняли места у переднего конца, крепко ухватившись руками за перекладину буквы. Олег — тоже, прикрыв грудь щитом и пока оставив палаш в ножнах.
— Откройте нам ворота, братья, — напутствовал их Явор. — Во имя Святовита… Вперед!
— Свя-ят! — резко выдохнули храмовые воины и побежали вперед.
В крепости зашевелились, наблюдая за непонятными манипуляциями врагов. Зашелестели, прорезая воздух, стрелы. Одна из них с глухим стуком впилась в щит ведуна, но не пробила — только самый кончик острия высунулся с внутренней стороны. Послышались тревожные крики — всё происходило слишком быстро для защитников.
Опираясь на перекладину, Середин добежал до склона холма, помчался по обрыву, потом по стене.
Веревка, которую толкали снизу четверо храмовых воинов, подпирала его, не давая остановиться или упасть. Уже через минуту ведун взметнулся над зубцами, спрыгнул на стену, тут же выбросил вперед щит, окантовкой перебивая руку растерявшемуся лучнику, рванул палаш, рубанул другого, тоже не успевшего поменять оружие и пытавшегося заслониться луком. Устремился вслед за заскочившим справа храмовым воином по стене к терему.
Еще один дружинник бросил лук, схватился за меч и закрылся было щитом — воин, не снижая скорости, прыгнул ему прямо на щит, подтоком отбил клинок, резко обрушил сверкающий стальной полумесяц, спрыгнул и побежал дальше. Олег даже не успел его обогнать!
Вскоре стену перегородил строй из трех копейщиков, сомкнувшихся плечом к плечу. Храмового воина попытались наколоть все трое — пользуясь шансом, Олег поднырнул под древки, вскинул щит, подбивая их вверх, и одновременно рубанул понизу, под деревянными дисками, по ногам. Никуда не попал — но бой перешел в ближний, так что дружинники бросили копья и похватали мечи.
Двое попытались, сомкнувшись, спихнуть ведуна со стены — и тем разорвали строй, открыв бок волхву.
Удар ногой в щит своего врага чтобы на миг отвлечь от схватки, укол бердыша в длинном хвате — правый противник осел. Олег с размаху рубанул верхний край щита левого, дернул к себе, открывая, и поверх диска ударил бедолагу в лицо краем своего. Дружинник опрокинулся.
Олег потратил пару секунд, чтобы освободить палаш — храмовый воин как раз успел управиться со своим противником, — и они устремились к совсем уже близкому терему.
Перед дверьми стрелковой площадки стояли пятеро ратников — но они неожиданно выставили вперед открытые ладони, показывая, что не сражаются.
— Да пребудет с вами милость Святовита, — пожелал им волхв, и они скатились вниз по лестнице. Безоружные селяне в тулупах и рубахах прыснули в стороны, а дружинники еще только подбегали от высокого дома, что стоял у дальней стены. — Засов!
Олег кивнул, метнулся к воротам, навалился плечом на толстый дубовый засов, приподнял, сдвинул. Еще немного. Рядом встал кто-то еще, дело пошло веселее. Послышался звон железа — бегущих на помощь дружинников остановили воины, что спустились со стены после Олега. Еще толчок — засов освободил левую створку, она сама медленно отворилась наружу, и в крепость, сверкая бердышами, хлынули волхвы. Шум схватки сразу стих — защитники признали свое поражение и предпочли побросать оружие. Храмовые воины — не половцы и не хазары, грабить или продавать в рабство не станут.
— Эй, Рюрик! — закричал Олег, подходя к большому дому в два жилья, что прижался к дальней стене крепости. — Рюрик, я знаю, что ты там! Ты что, хочешь сдохнуть, как крыса? Ждешь, когда мы запалим дом? Эй, отребье княжеского рода, ты ведь хотел меня убить! Так выходи! Выходи, я здесь! Хоть умри достойно, подлая морда!
Ведун звал его — но когда дверь открылась, и князь вышел на крыльцо, вздрогнул от неожиданности. Как-то не ожидал он от обманщика и работорговца этакой смелости. Впрочем, князь Рюрик был в кольчуге, в шеломе с бармицей и низкой полумаской.
— Да, ведун, — сказал он. — не убить тебя там, на реке, было глупо. Ты ведь склизок, как пиявка. Ты смог выскользнуть даже у торков между пальцев, хотя они клялись продать тебя на самую гнилую каменоломню. Но сегодня я тебя уже не упущу.