— Подойдут ближе, — хрипло выкрикнул Фарелл, не оборачиваясь, — попробуйте снять их одновременным разрядом из четырех пушек! На «Киото» стоит только магнитная защита, поле не выдержит сильного энергетического удара!
— Знаю, — сквозь зубы шикнул Казаков. Сейчас его корабль оказался в более выгодном положении — Гамма Феникса осталась в стороне, помехи исчезли. Лейтенант, не особо доверяя новшествам, внедренным в военное дело лишь несколько лет назад — мощным лазерам и плазменным орудиям — остался верен традиции. Ракеты с нацеливанием на массу куда проще и надежнее: если наведение верно, вражеский корабль наверняка не сможет уйти.
На зеленом поле монитора наконец появилось изображение «Киото» в виде мерцающего белого силуэта, пискнул зуммер, давая понять, что программа заложена в боевые части ракет и цель захвачена устройством, отвечающим за точность удара. Палец касается клавиши ВВОД, тотчас на установленном под стабилизаторами «Цезаря» торпедообразном контейнере открывается маленький лепестковый шлюз, и окруженная быстро растворяющимся в вакууме облачком газов ракета «Тритон» отправляется к цели. За ней — вторая. Вряд ли ракеты полностью уничтожат противника, но, по крайней мере, серьезно повредят корпус и вынудят «Киото» отойти в сторону. Потом врага можно будет добить энергетическими разрядами.
«Киото» резко вильнул в сторону, уворачиваясь от двух ничтожно маленьких светлых теней, выпустил шлейф ракет, устанавливающих заграждение — при их взрыве образовывалось облако осколков, способное обмануть процессор простенького, но точного компьютера, размещенного во вражеских боеголовках. Получилось. Одна из ракет «Цезаря», поврежденная стальным обломком, неуклюже закувыркалась и беззвучно взорвалась — моргнула оранжевая вспышка и веером разлетелись угасающие искры.
Вторая ракета тоже оказалась обманутой, но другим способом: пилот, сидящий за штурвалом «Киото», включил резервные двигатели и сломя голову ринулся к астероиду-луне. Вскоре от боеголовки отсоединился опустевший топливный бак, а сам конус, несущий в себе осколочный заряд, способный изрядно повредить обшивку корабля противника, оказался притянут гравитацией гигантского ноздреватого камня. «Киото», развернувшись, снова зашел для атаки.
— Они меня достали, — мрачно сказал Казаков. — Бишоп…
— Постойте, — оборвал лейтенанта андроид, — мне категорически не нравятся их действия. Мистер Фарелл, нам нужно уходить, причем как можно быстрее.
— А что такое? — Казаков вытаращился на монитор, показывающий положение двух кораблей в пространстве относительно Сциллы.
— На «Киото» сообразили: плазменный разряд на нас не действует, — быстро пояснил Бишоп, обеспокоенно просматривая показания ИР. — Только что с их борта стартовала торпеда, и «Киото» немедленно после запуска изменил курс на противоположный нашему. «Цезарь» сейчас идентифицирует снаряд, но полагаю, что его навигатор реагирует на массу. Сложите собственное ускорение торпеды и ускорение, сообщенное ей материнским рейдером… О, посмотрите!
«Цезарь» наконец-то выбросил на экран обработанные программой опознания данные. Снаряд типа «Титан», восемь емкостей с топливом, бортовой компьютер и…
И ядерный заряд в боеголовке.
— Как они нас не любят, — сокрушенно покачал головой Казаков. — Что ж, против лома нет приема, окромя другого лома. Но лично мне очень жалко использовать наши атомные бомбы, тем паче что их всего четыре штуки. Удираем, господа. Ракета нас догонит через семь минут, то есть «Цезарь» окажется в зоне поражения, созданной эпицентром взрыва. Ник, черт возьми, ты меня слышишь? Мы можем прыгнуть немедленно?
— Двенадцать минут, — помертвевшим голосом сообщил пилот. — Мы потеряли скорость на маневрах, пока крутились, уходя от ударов «Киото». Не успеваем!
— Эй, «Цезарь»! — в голос заорал лейтенант, оглядывая кабину и следующие за ней помещения. Фантом непременно должен околачиваться где-то поблизости. В конце концов, он сам прекрасно осознает, что под угрозу поставлена не только жизнь людей, но и его собственное существование. А любой искусственный разум запрограммирован на самосохранение. Машине хочется жить не меньше, чем человеку. — Ты куда пропал, скотина? Цезарь!
Полыхнуло красным и золотым, ИР вновь смоделировал изображение человека, и фантом быстро прошел из комнаты отдыха пилотов к оперативному центру корабля.
«Сожалею, но маневр уклонения выполнить невозможно, — сообщил он. — Кроме того, господа, мы превысили допустимую скорость, при которой я могу запустить ракеты перехвата».
— А что делать? — обомлел Казаков. — Слушай, приятель, ты учти — там атомная бомба. И топлива ей хватит, чтобы догнать нас! Осталось шесть минут!
«Мои расчеты показывают, что в момент нахождения в тепловом эпицентре взрыва корабль потеряет все поля защиты. Речь Цезаря прозвучала настоящей издевкой. Лейтенант подумал о том, что никогда не встречал ИР с суицидальным комплексом. Разве только в фантастических романах.
Я же говорил: слушайтесь меня. Вы сами создали себе проблемы. И мне тоже».
Я же говорил: слушайтесь меня. Вы сами создали себе проблемы. И мне тоже».