Я чувствую, что сегодня спасла тебя от чего-то, что могло
принести тебе страшный вред, из-за чего люди стали бы меньше уважать тебя.
Мне кажется, ты сам не понимаешь, насколько, благодаря тебе, стала чище вся
атмосфера нашей политической жизни — благодаря твоей неподкупности, твоему
бескорыстию, твоему всегдашнему стремлению к серьезным целям и высоким
идеалам! А я это понимаю, и за это я люблю тебя, Роберт!
Сэр Роберт Чилтерн. Люби меня, Гертруда, люби меня всегда!
Леди Чилтерн. Я буду всегда любить тебя, потому что ты всегда будешь
достоин моей любви. Как не любить то, что безупречно! (Целует его и выходит
из зала.)
Сэр Роберт Чилтерн некоторое время ходит взад и вперед; потом садится и
закрывает лицо руками. Входит дворецкий и начинает гасить лампы.
Сэр Роберт Чилтерн (поднимает голову). Гасите свет, Мэсон, гасите свет!
Дворецкий гасит лампы. В комнате становится темно. Осталась только люстра
над лестницей; свет от нее падает на гобелен, изображающий «Торжество
любви».
Занавес
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Малая гостиная в доме сэра Роберта Чилтерна.
Лорд Горинг, одетый по последней моде, полулежит в кресле. Сэр Роберт
Чилтерн стоит перед камином, прислонившись спиной к каминной доске. Он,
по-видимому, в сильном волнении и тревоге. В течение разговора он несколько
раз принимается ходить по комнате.
Лорд Горинг. Дорогой мой Роберт, это очень неприятная история. Очень.
Надо было все рассказать жене. Иметь тайны от чужих жен — это в наше время
необходимая роскошь. Так, по крайней мере, мне не раз объясняли в клубе
умудренные опытом старцы с лысиной во всю голову — уж они-то должны знать.
Но пытаться что-нибудь скрыть от своей жены — это непростительное
легкомыслие. Она же все равно узнает. У женщин на этот счет поразительный
нюх. Они все видят, кроме очевидного.
Сэр Роберт Чилтерн. Артур, я не мог сказать жене. Когда я мог сказать?
Вчера? Это значило бы разлучиться с ней навсегда, потерять любовь
единственной женщины, которую я боготворю, единственной женщины, которая
пробудила любовь в моем сердце. Нет, вчера это было невозможно. Она с ужасом
отвернулась бы от меня… с ужасом и презрением.
Лорд Горинг. Леди Чилтерн до такой степени добродетельна?
Сэр Роберт Чилтерн. Да, моя жена до такой степени добродетельна.
Лорд Горинг (снимает перчатку с левой руки).
Очень жаль. Простите,
дорогой, я не то хотел сказать. Гм! Но если так, то мне очень хотелось бы
серьезно поговорить с леди Чилтерн. О жизни.
Сэр Роберт Чилтерн. Это бесполезно.
Лорд Горинг. А можно попробовать?
Сэр Роберт Чилтерн. Пожалуйста. Но ничто не заставит ее изменить свои
взгляды.
Лорд Горинг. Ну что ж, на худой конец это будет психологический
эксперимент.
Сэр Роберт Чилтерн. Такие эксперименты очень опасны.
Лорд Горинг. Все, милый мой, опасно. Кабы не так, не стоило бы и
жить… Да. По-моему, Роберт, вы должны были давным-давно все ей рассказать.
Сэр Роберт Чилтерн. Когда? При нашей помолвке? Так неужели вы думаете,
что она вышла бы за меня замуж, если бы знала, откуда пошло мое богатство и
с чего началась моя карьера, — если бы знала, что я совершил поступок,
который большинство людей назвали бы постыдным и бесчестным!
Лорд Горинг (медленно). Да. Люди именно так его и назовут. В этом можно
не сомневаться.
Сэр Роберт Чилтерн (с горечью). Те самые люди, которые каждый день
совершают еще худшие поступки. У которых есть тайны еще похуже моей.
Лорд Горинг. Потому-то они так и любят разоблачать чужие тайны. Это
отвлекает внимание от их собственных.
Сэр Роберт Чилтерн. Да кому я, в конце концов, сделал зло этим
поступком? Никому.
Лорд Горинг (пристально глядя на него). Только себе, Роберт.
Сэр Роберт Чилтерн (после молчания). Ну хорошо. У меня были
неофициальные сведения о некоторых действиях, которые тогдашнее
правительство собиралось предпринять. Я их использовал. Но точно так же
слагались почти все нынешние крупные состояния. Неофициальные сведения их
обычное начало.
Лорд Горинг (постукивая тростью по своему башмаку). И публичный скандал
их обычный конец.
Сэр Роберт Чилтерн (ходит по комнате). Артур, и вы считаете, что это
справедливо — ставить мне сейчас в упрек то, что я сделал восемнадцать лет
тому назад? Справедливо, чтобы вся моя карьера рухнула из-за того, что я
сделал, когда был чуть ли не мальчишкой? Мне тогда было двадцать два года, я
был знатного происхождения и беден — две вины, которых в нашем обществе не
прощают. Разве справедливо за ошибку или пусть даже грех молодости — если уж
люди желают называть это грехом, — разве справедливо за одно это разбивать
такую жизнь, как моя, уничтожать все, ради чего я столько трудился,
разрушать все, что я с такими усилиями создал?
Лорд Горинг. Жизнь никогда не бывает справедливой, Роберт. И пожалуй,
так оно и лучше для большинства из нас.
Сэр Роберт Чилтерн. Всякий, в ком есть честолюбие, вынужден бороться
оружием своего времени. Оружие нашего времени — деньги. Кумир нашего времени
— деньги.
Оружие нашего времени — деньги. Кумир нашего времени
— деньги. Для того чтобы в наше время чего-нибудь добиться — положения,
власти, — нужны деньги. Деньги, деньги — во что бы то ни стало!
Лорд Горинг. Вы слишком низко себя цените, Роберт. Поверьте, вы и без
денег добились бы того же.
Сэр Роберт Чилтерн. Да, может быть, — к старости. Когда уже во мне
угасла бы жажда власти, когда я уже не сумел бы ею насладиться. Когда я уже
был бы дряхлым, усталым, разочарованным. Нет, мне нужен был успех, пока я
молод. Когда же он нужен, как не в молодости? Я не мог ждать.
Лорд Горинг. Да, вы добились успеха еще молодым, это верно. Никто в
наши дни не делал такой блестящей карьеры. В сорок лет — товарищ министра!
Трудно желать большего.
Сэр Роберт Чилтерн. А если теперь у меня все это отнимут? Если я все
потеряю из-за безобразного публичного скандала? Если всякая общественная
деятельность будет для меня закрыта?..
Лорд Горинг. Роберт, как вы могли продаться за деньги!
Сэр Роберт Чилтерн (взволнованно). Я не продавался за деньги. Я купил
успех дорогой ценой. Вот и все.
Лорд Горинг (серьезно). Да, вы дорогой ценой за него заплатили. Но кто
вас впервые навел на эту мысль?
Сэр Роберт Чилтерн. Барон Арнгейм.
Лорд Горинг. Этот мерзавец!
Сэр Роберт Чилтерн. Нет, это был человек тонкого и острого ума. Человек
с большой культурой, с огромным обаянием, с изысканными манерами. Один из
самых умных людей, каких я знал.
Лорд Горинг. Ох, я предпочитаю честных дураков. В пользу глупости можно
многое сказать. Я лично преклоняюсь перед глупыми людьми. У меня это, надо
полагать, родственное чувство. Но как он за это взялся? Расскажите мне все
по порядку.
Сэр Роберт Чилтерн (бросается в кресло возле письменного стола).
Однажды вечером, после обеда у лорда Рэдли, барон заговорил об успехе и о
том, что для достижения его в наше время есть точные правила, что это
совершенно точная наука. Своим вкрадчивым тихим голосом он излагал -нам
самую страшную из всех философий — философию силы, и проповедовал самое
чудесное из всех евангелий — евангелие золота. Должно быть, он замети ,
какое впечатление произвел на меня, потому что спустя несколько дней я
получил от него письмо, в котором он приглашал меня зайти. Он жил тогда на
Парк-Лейн в том доме, где сейчас живет лорд Вулком. Я помню, как он меня
встретил — со странной улыбкой на своих бледных, изогнутых губах, как повел
меня в свою великолепную картинную галерею, показал мне свои гобелены,
эмали, Драгоценные камни, резные изделия из слоновой кости — дал мне
почувствовать всю прелесть роскоши, среди которой жил, а затем сказал, что
роскошь — это только фон, только декорация в пьесе, а единственное, ради
чего стоит жить, — — это власть, власть над другими людьми, власть над
миром, что это высшее наслаждение, доступное человеку, и единственная
радость, которая никогда не приедается.