Как только тело смогло ощущать траву, на которой я валялся, а нос уловил ее запах, я понял, что единственное, за что я должен благодарить Господа Бога, так это за ту маленькую милость, благодаря которой я остался жив.
Еще в детстве, испытывая безотчетный страх перед бессознательностью и смертью, я придумал для себя способ проверять, не стряслась ли со мной беда. Я просто считал до десяти и обратно, удостоверяясь, что с моим сознанием все в порядке.
Сейчас, похоже, как раз подобная ситуация. Я открыл рот и, удивляясь своему голосу, словно впервые слыша его, стал медленно и громко считать до десяти. Когда я начал обратный отсчет, на цифре восемь меня перебил голос.
— Хорош валяться, словно пьяный матрос у трактира!
Ощущение праздника пробуждения вмиг пропало, и мне ничего не оставалось делать, как тяжело вздохнуть и открыть глаза. Надо мной склонилось забрало Дракона.
— Ну чего уставился, мертвых не видел?
— Хорош мертвец, очнулся и считает! Вставай уж.
Помогая мне подняться, Дракон бурчал что?то там про хилость людского рода и несовершенство человеческого тела.
Помогая мне подняться, Дракон бурчал что?то там про хилость людского рода и несовершенство человеческого тела. Поднявшись, я глубоко вздохнул, пытаясь вобрать в себя все запахи, которые окружали меня, и чуть снова не свалился на землю. Но металлическое плечо Дракона оказалось в нужное время на нужном месте. Оперевшись на него, я замотал головой, стараясь окончательно прийти в себя, дабы не опозорить человеческий род и человеческое тело.
— Ну? — проскрежетал Дракон. Если он спрашивал о моем здоровье, то оно у меня — хоть куда, чем я и поспешил поделиться:
— Господи, как мне плохо!
Любой другой на месте Дракона, увидев мое сморщившееся от великих страданий лицо, только посочувствовал бы, но этой жестянке, похоже, незнакомо понятие сострадания.
— Я не спрашиваю, плохо тебе или хорошо. Я спрашиваю о том, что произошло там?
— 0?ой, не спрашивай меня, — звон в висках постепенно утих, и я почувствовал себя намного лучше, хотя ощущение дикого похмелья осталось.
А вообще, я не мог рассказать Дракону ничего путного. Конечно, я прекрасно помнил все происшедшее на пепельной пустыне, но рассказывать о том, как я сам себя пырнул в сердце и притом остался жив?здоров, тут уж извините! Я и сам в это поверить не мог, что уж говорить об остальных.
Я окинул взглядом местность. Это был тот же самый холм, на котором состоялось, не побоюсь этого слова, историческое сражение. Но чего?то здесь не хватало.
— Дракон… — рот мой оказался забит какой?то дрянью, и я минут пять отплевывался от серой пыли с отвратительным вкусом, — Дракон, а где все?
Я показал широким взмахом рук предполагаемые размеры этого «всего».
— Тебе что, мало, варркан? — эта железяка определенно смеялась над несчастным раненым.
— Дракон, — я скривился, — брось ломаться и расскажи все поподробней. Я ничего не помню с той минуты, как направился прямо на помост к своему двойнику.
— Я могу рассказать лишь то, что видел.
— Ну, валяй, а я посижу немного. Я с трудом уселся на траву и блаженно вытянул ноги.
— Когда ты пошел к помосту, я думал, что все кончено: для тебя, для моих воинов и для всего нашего мира. Я ничем не мог помочь тебе. Ведь ты и он — одно целое. Я не мог причинить ему боль, не мог убить. Ведь убивая его, я убил бы тебя.
— Спасибо, Дракон! — я улыбнулся как можно дружелюбней.
Дракон подождал, пока я перестал расточать свои улыбки, и продолжил:
— Свой спор вы должны были решить сами. Я уже собирался созывать своих воинов, как произошло то, чего я никак не мог ожидать. На том месте, где ты лежал, вдруг вспыхнуло пламя, и ты пропал. Боболоки отлетели в сторону словно пушинки, меч в руках у Файона рассыпался как труха. А потом исчез и он.
— Да, я встретил его в одном очень мрачном месте. Я потом расскажу.
— Не надо, я уже знаю.
— Ах да, — хлопнул я себя по лбу, — я же забыл, что ты копаешься у меня в мозгах, словно на грядках в огороде.
— Не груби!
— Ладно?ладно, ну, и что было дальше?
— Дальше? Дальше с неба посыпались звезды. Ты когда?нибудь видел падающие звезды? Дракон на несколько секунд задумался.
— Они падали повсюду, насколько хватало глаз, и были ослепительны в своем великолепии. От их сияния я закрыл глаза, а когда открыл, то увидел вот это.
Дракон показал на царившее кругом безмолвие природы.
— Ты хочешь сказать, что звезды спалили нечистую силу?
— Именно.
— Невероятно, — поморщился я. — Если бы это сказал кто?то другой, я бы ни за что не поверил. Звезды! Прямо, сказка какая?то!
— А то, что ты остался жив — это не сказка.
Звезды! Прямо, сказка какая?то!
— А то, что ты остался жив — это не сказка. Батюшки! А я и забыл расспросить об этом парня, который все на свете знает.
— Ну?ка, объясни мне, как это произошло. Дракон усмехнулся.
— И ты еще относишь себя к разумным людям?
— Ой, только давай без оскорблений!
— Так значит, ты ничего не понял? — Дракон почесал в затылке, словно там было что чесать, кроме металлического шлема. — Ты убил не себя — ты убил зло в себе. А это, надо заметить, поступок настоящего мужчины.
— Ну еще бы!
Я гордо расправил плечи и несколько секунд наслаждался почетным званием мужчины.