— Но это хищник, — сказал я. — И, судя по всему, очень опасный.
— Хищник, — промолвил крабианин. — Только стрелять не надо. Умадаи опасны лишь в период гона, когда они бросаются на любое попавшееся им на глаза живое существо. Все остальное время они охотятся только на желтых толстушек, и если не нападать на них первым, то можно ничего не опасаться.
В самом деле, хищник, как-то странно и нелепо загребая траву огромными лапами, вооруженными страшными когтями, прошел мимо, даже, кажется, не обратив на нас ни малейшего внимания.
— А когда у них период гона? — спросил я, провожая умадая взглядом.
— В любом случае, не сейчас, — промолвил Имлук. — Иначе он бы на нас уже набросился. Пошли, нам осталось совсем немного. И если возле голой скалы бота нет, то вернемся на дорогу и попытаем судьбу в другом месте. Только, учти, там придется труднее. Это здесь — тишь да гладь, а вот возле альмагрового пенька… Там…
Не договорив, Имулк лихо перерубил какую-то лиану, которую, на мой взгляд, можно было и не трогать. Обойти ее не составляло большого труда. Однако Имлук почему-то не хотел этого делать, и поскольку в данной экспедиции проводником был он, то ему и карты в руки. Если перерубил, значит, так было нужно.
Мы прошли еще шагов пятьдесят. Я даже успел заприметить, как впереди, в просвете между стволами деревьев, мелькнул кусок скалы из минерала, смахивающего цветом на антрацит, но тут меня кто-то толкнул в спину.
Резко обернувшись, я увидел, казалось, возникшего из воздуха белого, пушистого зверька, размером с теленка. У него была несколько вытянутая, добродушная мордочка, а голову венчали выросты, похожие на рожки.
Зверек снова молча ткнул меня мордой, на этот раз не в спину, а в живот.
Проще всего было садануть по этой самой морде прикладом ружья, но у меня как-то рука не поднялась.
Уж больно у зверька была добродушная мордочка. К тому же рога у него на голове явственно указывали на то, что зверек является травоядным. Значит, бояться его не стоило.
Я молча повернулся к зверьку спиной и двинулся вслед за Имлуком. Однако не успел я сделать и нескольких шагов, как привязчивый зверек догнал меня и снова ткнул мордочкой в спину.
— Чего ты ко мне привязался? — сказал я ему. — Я не твоя мама. Понимаешь? Не твоя.
На зверька это, понятно, никак не подействовало. Зато заставило обернуться Имлука, которому, видимо, стало интересно, с кем это я разговариваю.
— Тихо, не шевелись, — страшным шепотом приказал он мне. — Сколько раз эта тварь тебя задела?
— Три, — таким же шепотом, машинально выставив перед собой ствол ружья, ответил я. — А что, эта зверушка опасна?
— Потом объясню. Сейчас ты должен осторожно, не делая резких движений, повернуться к ней спиной и, как только я скомандую, бежать за мной со всех ног. Понял?
— Еще бы, — сказал я. — А что будет, если она заденет меня еще раз?
— Не заденет, если ты не сделаешь ни одного резкого движения. Конечно, когда мы бросимся наутек, этого не избежать. Но тут уж выхода нет. Повезет — унесем ноги.
— Да кто это? — спросил я, осторожно поворачиваясь к зверушке спиной.
Жутко хотелось рискнуть и кинуться наутек прямо сейчас, не дожидаясь команды крабианина, но я это желание подавил. Если доверять своему проводнику, то уж полностью.
— Потом скажу, — промолвил Имлук. — Ты, главное, не делай резких движений… приготовься к бегству.
Я приготовился к прыжку вперед.
Вот сейчас Имлук скомандует… вот сейчас…
— Ходу! Бежим!
Он мог второй раз и не трудиться. Мне хватило и первой команды.
Мы мчались через джунгли, и я видел перед собой только спину удирающего крабианина. Оглянуться и посмотреть, догоняет ли меня эта забавная зверушка, не было времени. Главное было не отстать от проводника, не споткнуться о какой-нибудь корень, не получить по глазам веткой какого-нибудь дерева.
Бегом, бегом, бегом… Ходу, ходу…
Имлук резко свернул вправо, я метнулся за ним, все-таки зацепившись носком ботинка за какой-то корень, толстый и извилистый, но каким-то чудом удержавшись на ногах…
И снова бег, рвущееся из груди дыхание, пот, обильно стекающий по лицу, и тяжесть ружья в руке, от которой так хочется избавиться… бег, какое-то насекомое, с размаху врезавшееся мне в лоб, да так больно, словно оно было каменное… Бег…
— Стой! — приказал Имлук. — Стой на месте.
Я остановился и едва не задохнулся, вдруг осознав, что бег уже кончился, и вот теперь… А что — теперь? В данный момент меня это почему-то не интересовало. Я смотрел на нечто большое, черное, закрывшее от меня лес, все пытался понять, что же это такое, и никак не мог.
— Ружье! — рявкнул крабианин.
И от этого крика все вдруг встало на свои места. Я понял, что мы куда-то прибежали, а черное и большое — всего лишь скала необычного, антрацитового цвета, до которой осталось шагов пятнадцать, голая, без единого пятнышка зелени на теле. А еще мне даже стало стыдно того, что я не сразу это все сообразил, отдавшись бегу настолько… Впрочем, раз мы живы, значит, все же убежали от опасности? Или как?
Я протянул Имлуку ружье, а сам повернулся посмотреть, как далеко нам удалось оторваться от зверушки.
И конечно, я был почти уверен, что она осталась где-то далеко-далеко в джунглях. Не могла она, по-моему мнению, бегать быстро, не должна она была этого уметь.
Как же… Она была от нас шагах в пятидесяти, и изо всех сил стремилась это расстояние сократить.