— Никто не рассказывал мне ничего. Но я впитал это знание вместе с «кровью» твоих машин.
Микель протянул руку, чтобы указать на одну из капсул. Та выстрелила, потому что рука пересекла ее защитное поле. «Ланселот» без труда парировал залп. Микель продолжал говорить:
— Во всех видах космоса встречаются два вида тела. Человеческие тела. Соединяются их клетки, и рождается новая — третья клетка — еще один человек. Но здесь, в Тадже, все было не так. Родился не совсем человек, потому что ты вмешался. Вместо того, чтобы уничтожать людей, ты решил попробовать изменить их модель. Поэтому, новая клетка была не совсем клеткой человека. Может быть, она была не совсем живая. Может быть, в ней был зародыш смерти — в самых первых атомах новорожденной клетки. В человеческом языке нет слов, чтобы описать те виды энергии, которые использовались. И ты приложил руку к новой жизни, и ты…
Директор прервал его:
— Ты — выше любой жизни, Микель!
— Для тебя жизнь — это зло. Значит, я — даже большее зло? Хотя я знаю, что ты хочешь сказать, что я — выше ваших «хороших организмов». Я родился с помощью искусственных сил, ты рассчитал многое. Вы задумали меня таким, каким я стал.
— Ты — единственный.
— «Хорошие организмы» Элиайна, должно быть, помогли вам. Спасли ли вы их, когда на планету пришла смерть?
— Мы всех их спасли. От жизни.
— И Сикстуса Джеулинкса?! — Микель почти прокричал это.
— Потребности в его услугах больше не существуют. Он хотел смерти. Она была наградой.
У Микеля пересохло в горле. Он выдавил из себя странный, клокочущий звук, мало похожий на человеческий, еще меньше, чем смех несколько минут назад. Длинный хвост, отраженный в металлическом теле Директора, словно затанцевал безумный танец.
Истерика Бога. Невыносимая боль титана.
Директор замолк. Робот стойко отражал все попытки «Ланселота» проникнуть в его суть. Никогда Микель не встречал столь сильного противника.
Когда приступ смеха и судорога окончились, Микель задал еще вопрос:
— Отец, ты понимаешь, что совершил преступление? С точки зрения своих «друзей». Я — не «хороший организм». И никогда им не буду. Понимаешь ли ты, что это — грех? Принять участие в моем создании! И ты должен сказать мне зачем ты это сделал?
— Возможно, ты — не «хороший организм». Я говорил уже: ты — единственный. Но создание жизни допустимо, если конечная цель — ее уничтожение. Ты был создан, чтобы получить ответ на вопрос: является ли Тадж живым или нет? Ответ должен находиться в центре зоны.
Ты был создан, чтобы получить ответ на вопрос: является ли Тадж живым или нет? Ответ должен находиться в центре зоны. Если Тадж — живой, то его нужно уничтожить. Если Тадж — не живой, то мы сможем его использовать для борьбы с жизнью.
Тадж… Он — вне знания. Микель ощущал это, глядя в сторону центра зоны. Теперь центр где-то рядом. Берсеркер прав: если им предстоит найти ответ, то они найдут его там. Микель не мог сказать, является ли Тадж живым. Тадж — это Тадж.
Микель сказал Директору:
— Я думаю, что я здесь с какой-то целью. Кто-то привел меня сюда. Но не ты.
— Я пытался доставить тебя сюда. Но мои машины и «хорошие организмы» потерпели неудачу. Но ты — здесь. Сюда стекается все необычное. То, что не отвечает известным стандартам. Может быть, именно здесь создаются стандарты, модели…
— И ты тоже хочешь создавать стандарты, издавать законы, машина?
— Я хочу делать то, что я должен. Ты будешь стараться уничтожить меня. Ты будешь стараться спасти женскую жизненную форму, которую я захватил. Твою мать. Стремясь к этому, ты последуешь за нами к центру Таджа.
— Я не буду помогать тебе.
— Но ты будешь делать то, что должен. Через меня Директора, которые вне Таджа, будут наблюдать за тобой. Мы сделаем то, что должны.
«Ланселот» потянулся к электронным нервам Директора. Контратаки не было. Но рука Микеля нащупала только твердый металл, ощутила поток энергии, который был вне досягаемости. Микель продолжал попытки, но Директор стал отступать, набирая скорость» Небольшая капсула-берсеркер вклинилась между ними, но тут же ее смяло в лепешку, и она исчезла в свете огромной вспышки — только осколки разлетелись на фоне неподвижного пространства. Взрыв отбросил остальные капсулы.
Директор летел к центру, Микель за ним.
Из самого центра Таджа истекали хаотические ветры, затруднявшие полет. Микель видел кости живых существ, когда-то устремившихся в сердце Таджа. А также обломки роботов и кораблей.
Величие Таджа, серая мгла подавляла. Он, наверное, старше Земли.
Но рядом с ветрами хаоса плыли формы закономерности и порядка — символы вечной логики. Они пролетали мимо и исчезали в галактических протоках. Проплывали также странные образования — возможно, зачатки неизвестных материальных форм.
Директор — впереди. Отец…
Изгиб зоны перешел в широкую пустынную долину. И вновь пошел вверх, словно спираль, обвивающаяся вокруг башни.
Где-то там, наверху — центр Таджа. Тадж — центр Галактики. И его центр ядро Вселенной.
Директор стал менять форму, излучать ионы. Кристаллические образования очищались от примесей. Теперь Директора невозможно было узнать, но все же он мог поддерживать разговор: