В глазах, ушах и в сознании Элли еще гремела битва; она вся дрожала.
— Что случилось? — спросила Элли, прервав молчание.
— Хотел насладиться твоим обществом.- Голос Фрэнка звучал естественно, он исходил от человека, а не от техники.
Рука, слишком худощавая, лишенная пальцев, чтобы походить на руку человека, тем не менее, протянулась к ней и похлопала по плечу. Эта рука скользнула к ее талии. Элли это не было неприятным… Движение руки было нежным и мягким, подобным теплой коже. Но под этим была твердая структура, что всегда давало Элли ощущение сильных мускулов.
Рука начала притягивать Элли к креслу, и только теперь она поняла его намерения.
— Ты с ума сошел!
Слова вырвались у Элли со смехом в голосе, но в них звучало определенное осуждение.
— Почему же? Я сказал тебе, что у нас есть пятнадцать минут.
Фрэнк не мог ошибаться в таких вещах, как время. Когда он оставлял свою работу, можно было не беспокоиться.
— Сожалею, что ты не в настроении. Один долгий поцелуй, прямо здесь!
Голос его прозвучал бодро. Другая рука, столь же сильная и уверенная мужская рука, начала точными движениями расстегивать застежки на комбинезоне Элли.
Она закрыла глаза, пытаясь забыться, не думать о самоубийстве и последнем прощании. Когда Фрэнк обнял и привлек ее к себе, она почувствовала под всем его снаряжением тепло его тела, которое совсем не было холодным как металл.
А теперь, еще и еще раз прикосновение человеческой плоти…
Фрэнк сказал «пятнадцать минут». Через двенадцать минут Элли благополучно и уютно расположилась в своем боевом кресле-кушетке, настроила все свои инструменты и была готова к работе. Главный Командир Фрэнк всегда заботился о том, чтобы все было в порядке. Все люки были закрыты и проверены.
На двенадцатой минуте нависла угроза битвы.
Много лет тому назад Элли Темесвар избегали некоторые мужчины, поскольку она их во многом превосходила. Она не поддерживала близких личных отношений и с командиром экипажа. Он не часто ее хвалил или осуждал, нравилась ли она ему или нет, любил ли он ее или просто симпатизировал — она не знала. Что же касается ее мыслей и чувств по отношению к Фрэнку — у Элли не было возможности в этом разобраться. Может быть, то чувство, которое иногда пробуждалось, хорошее или не очень, уносилось прочь сразу, как только оно начинало давать о себе знать. Фрэнк слишком много работал, слишком много знал и был сам значительной фигурой. В свободное время Элли избегала Фрэнка Маркуса и даже старалась не говорить о нем в тех случаях, когда ее сжигало любопытство узнать о нем побольше.
Прошло тринадцать минут из пятнадцати, и Фрэнк начал раскрывать план их последующей тактики. Если даже он окажется самоубийственным,- думалось Элли,по крайней мере, он великолепен.
Тем временем странное облако у конца огромного сверкающего тоннеля продолжало приближаться. Были на исходе названные Фрэнком пятнадцать минут. К этому моменту усилились сверкание и разрывы в плазменной оболочке тоннеля, оболочка начала вспениваться, словно водопад. Реактивная масса начала разрушаться, быстро возрастала скорость, очевидно, расстояние от звезды, от которой она отделилась, высвобождало ее от огромной гравитации.
ГЛАВА I
— Начинается! — прозвучало в наушниках Элли.- Он появится в любой момент.
Маленький корабль подпрыгивал на волнах рушимых стен плазмы, которые какое-то время их скрывали. Элли была на посту, хотя все, что она смогла сделать для корабля, было тривиальным. Сквозь разрушенную стену из вещества, которое стремительно неслось от звезды, появился огромный берсеркер…
Резная работа, в соответствии с этикеткой, была из дерева Леши, по описаниям растущего на планете Элиайн, а с ним было трудно работать, хотя оно было прочным и красивым. Анджело Ломбок, незнакомый и с этим материалом, и вообще чужак в этом мире, в задумчивости вертел это произведение декоративного искусства. Оно квалифицировалось как оригинальная ручная работа художника. По стилю это напоминало резьбу Джеулинкс, которую Ломбоку показывали еще на Земле, но тема была более драматичной. Изображены были мужчина и женщина, беглецы, их тела с длинными ногами были в стремительном беге наклонены вперед, в то время как взволнованные лица обращены назад. Вихрь из деревянных одежд был даже несколько мелодраматичен, но что можно было ожидать от десятилетнего художника?
Иногда Ломбок, тем или иным образом, хотел бы глубже заняться искусством. Живешь только раз, пусть даже четыре или пять сотен лет, а он уже многое отдал другому делу, чтобы начинать сызнова.
С легким вздохом он поднялся на носки, чтобы положить резную работу обратно на полку для подарков, которая, несомненно, молча зафиксировала это возвращение. Единственная сумка, которую он с собой взял, была маленькой и легкой, и ее не надо было помогать нести через все процедуры оформления пассажиров.
Ломбок и сам выглядел как маленькое коричневое изображение на деревянной доске. Он уселся на комфортабельное сиденье на борту транспорта, скользящего к доку, и скомандовал:
— Я хочу нанести визит семье Джеулинкс.
На самом деле, на местном наречии это звучало Джеулинкс. Он подозревал, что подобно другим известным и полуизвестным людям, клан Джеулинксов запрограммировал неувязки в их местную транспортную контрольную систему, чтобы выявлять неизвестных визитеров; и эти неувязки он сейчас пытался преодолеть.