Царская дыба

— Латоша, поезжайте с городскими вперед, уберите бревна. Язычники уже ушли. Эрнст, Кирилл, соберите раненых и мертвых и отнесите к деревне. Потом заберем или похороним.

Войско разделилось на несколько отрядов, каждый из которых помчался по своим делам, а Флор подошел к правителю:

— Мы потеряли еще шесть воинов и восемь коней, господин епископ…

— Тебе нужен конь? Возьми моего, — глаза священника смотрели не на начальника охраны, а сквозь него, словно рассматривали траву за спиной латника. — Но моих «арабов» и певунью верни. Ты понял меня, Флор? Верни!

— Да, господин епископ… — ливонец прекрасно понимал, что услышит именно эти слова, но в глубине души продолжала теплиться крохотная надежда: а вдруг пощадит? Вдруг разрешит возвращаться?

Не пощадил…

— Алексей, коня! — сурово рыкнул Флор, разворачиваясь к ожидающим команды двум полусотням.

— За мной!

И они, промчавшись мимо очищающих дорогу кнехтов, кинулись в дальше в погоню.

— Вроде, как дымом пахнет? — негромко удивился скачущий рядом с командиром Алексей. — Откуда? До Лаевы еще больше мили.

Однако вскоре они убедились, что от скромной деревеньки в четыре двора их отделяет не только миля пути, но и ярко полыхающий мост…

* * *

Уходя от преследования, они запалили два моста, и на ночлег встали за вторым, цинично разогревая в пламени уничтожаемого строения взятые в дорогу из захваченной деревни полупропеченные куски свинины. Река со смешным названием Юрикашка, как и большинство других, пробивающих себе путь через вековые болота, ширину имела маленькую, зато глубину — человеку по шею станется. Да и берега получались крутые. Когда глубокой ночью к реке вышли епископские сотни, их отогнали от останков моста несколькими выстрелами, не давая приступить к ремонту и относительно спокойно дождались рассвета.

Разумеется, противник мог ринуться через реку под огнем — но идти в доспехах по илистому дну, при глубине только-только нос высунуть, при хорошем течении… Скорее утонешь, чем прорвешься. Противник мог обойти их далеко в стороне, и переправиться в спокойной обстановке — но на это требовалось время. И в ночном мраке подобный маневр осуществить не так-то просто. Потому и ночевали оба отряда в виду друг друга, на расстоянии полета стрелы, одновременно и близкие, и недоступные.

С первыми предрассветными лучами путники опять устремились по тракту на запад, предоставив преследователям чинить мост, незадолго до полудня миновали Торенурму, прихватив на обед неосторожно выбредших к дороге четырех гусей, а после полудня, обогнув притихшую за запертыми воротами и закрытыми ставнями Полтьму, вышли к мосту через довольно полноводную Миликвере. Здесь от накатанного тракта отворачивала на север куда более узкая, но вполне ухоженная дорога.

— А это шоссе куда ведет, Прослав? — остановил проводника Росин.

— На Вайсенштайн.

— Отлично, — Костя, уже не спрашивая совета опричника, дал Архину отмашку: — Поджигай мост!

— Эй, Костик, а мы? — встревожилась Юля.

— Что мы? — устало повернулся к ней Росин.

— А мы как же, здесь останемся? Перед мостом?

— А что ты подумаешь, если гонишься за кем-то, и утыкаешься в очередной зажженный мост?.. Вот то-то… А мы уйдем на север и переждем. Авось, потеряют, отвяжутся.

Новая дорога медленно, но неуклонно шла вверх. О болотах и ивах речи здесь больше не шло — по сторонам громко шелестели, помахивая трехпалыми ладошками, клены, поскрипывали на ветру вязы, растопыривали ветвистые кроны дубы. Разве только береза, с аскетичным спокойствием растущая как среди болот, так и на каменистых холмах, встречалась здесь столь же часто, как и ранее. Заросшие высокой — в пояс — травой луга густо пахли медом. Казалось и пчел не нужно — иди, да облизывай языком влажно поблескивающие разноцветные цветки. О присутствии человека напомнили несколько делянок, наполовину скошенных — но сено еще лежало нетронутым, медленно увядая на солнце.

Потом дорога повернула в исконно русский сосновый бор, немного попетляла по нему, опять вернулась в луга, на которых тут и там стояли редкие дубы или собравшиеся в небольшие рощи клены.

— Смотри, Семен Прокофьевич! — первым заметил опасность сын боярина Батова Григорий. Он указал в сторону одной из мелких рощиц, над которой поднимался к небу сизый дымок. В несколько мгновений дым загустел и непроницаемо почернел, словно на костер кинули пару старых автомобильных покрышек. — Сбегать посмотреть?

— Без толку, — отмахнулся Зализа. — Будь конным, может караульщика бы и нагнал. А пешим… Ну, Константин Андреевич, что теперь делать разумеешь?

— Ничего, — Росин приподнял мушкетон и, поведя плечами, сдвинул ремень немного назад. — Епископ вперед нас разведку сюда заслать не мог. Значит, кто-то своих односельчан об опасности упреждает. А мы не за добычей идем, пусть прячутся.

Однако в душе Костя все-таки встревожился, а потому не стал давать команды на привал, хотя люди уже часов семь находились на ногах. Он заторопился вперед, надеясь обогнать неведомую пока опасность.

Луг сменился несколькими свежевспаханными делянками — хотя жилья в пределах видимости по-прежнему не попадалось. Потом дорога нырнула вниз, во влажно пахнущий тенистый овражек, выбралась наверх, пересекла узкую заросшую осокой верею, повернула в густой орешник, понизу которого чахлый шиповник пытался растопыренными ветками найти хоть немного солнца. Здесь-то они и наткнулись на ровную стену щитов, перегораживающую проход.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98