Люгер разглядывал замок, запечатлевая в памяти все особенности сооружения. На внутреннем дворе появились фигурки людей с факелами. Подъемный мост был опущен; обитатели замка, по-видимому, не собирались оказывать сопротивление. Это означало, что принц опять успел скрыться.
Стервятник с силой сжал кулаки, и ногти вонзились в ладони, но он не обратил внимания на боль.
Стервятник с силой сжал кулаки, и ногти вонзились в ладони, но он не обратил внимания на боль. Ему всегда претили бессмысленные разрушения, невинные жертвы и напрасно пролитая кровь, однако коварство врага часто не оставляло выбора. В любом случае следовало допросить тех, кто, проявив благоразумие, предпочел сдаться и таким образом избежал бойни. Люгер дал команду глонгам высаживаться.
Когда корабль начал снижаться, Слот заметил человека, который неподвижно стоял на башне, не проявляя ни малейших признаков смятения. Люгер узнал его сразу же, хотя со времени их последней встречи прошло много лет и цветущий мужчина превратился в потрепанного жизнью старика. На его лице было написано спокойное ожидание, присущее некоторым приговоренным к смерти, смирившимся со своей участью.
Стервятник захохотал, задрав голову к светлеющему небу. Сегодня ему повезло. Он искал одного мерзавца, а нашел другого. Как тут было не вспомнить об отрезанном пальце советника Гагиуса и связанной с ним истории, в которую Люгер оказался замешан и которая давно перестала тревожить его совесть! Тем не менее мстительная натура Стервятника взвыла от радости — чего он никогда не замечал среди своих немногочисленных добродетелей, так это способности прощать и забывать.
* * *
Корабль приземлился в полусотне шагов от въезда на мост. Его крылья распластались в виде двух огромных полумесяцев, будто чудовище хотело заключить замок в объятия. В гладком черном корпусе образовался широкий проем — оттуда брызнул красный свет, который обрисовывал силуэты всадников. Глонги направились к замку; никто не чинил им препятствий.
На этот раз обошлось без ловушек. Всего в замке оставалось не более десяти человек, и большинство из них не владело оружием. Барон Доркан был слишком стар, а двое его сыновей покинули гнездышко задолго до того, как тут объявились непрошеные гости.
Стервятник въехал во двор верхом на мертвой вороной лошади. В боку у нее зияла рана, нанесенная копьем, что не мешало бедной твари в нужную минуту скакать с должной резвостью. Хозяин замка, желавший закончить дело поскорее и без жертв, рассказал Люгеру обо всем, что тот хотел знать, и проводил его в зал, где прошлой ночью беглецы держали совет. Здешним воздухом дышала Сегейла, и в нем же Слот учуял звериный запах Чвары…
Когда перед ним предстали Гедалл, Ганглети и Венга, которую Гелла держала под руку, Люгер почувствовал запоздалое сожаление. Оказавшись лицом к лицу со своей дочерью, он понял, что она не узнает и вряд ли даже видит его. В ней не осталось ничего от той любвеобильной самки, которую он когда-то знал, кроме разве что внешности. Выпотрошенная, превращенная в покорное орудие, она продолжала существовать только для того, чтобы исполнить свое последнее предназначение, но Люгеру оно было неведомо. Тем не менее их судьбы были связаны неразрывно. Кто на его месте отказался бы иметь медиума, проводника в мире теней, где заранее известен конец любого пути? Нет, Стервятник больше не собирался расставаться с Венгой…
— Тот, кто это сделал с тобой, дорого заплатит, — пообещал он дочери, а вернее себе, ибо ответом ему был лишь незамутненный младенческий взгляд.
Гедалла он оставил на потом. Убедившись, что Морт увез с собой королеву, Люгер отправил в погоню конный отряд глонгов, а сам, имея изрядный запас времени, позволил себе недолгую передышку.
То, что в Ганглети вселился мокши, он понял с первого взгляда — ему ли было не знать, какая судьба ожидает пленников лесного народа! Похоже, на долю его бывшей любовницы тоже выпали нелегкие испытания, только вряд ли ему придется когда-нибудь обмениваться с Геллой воспоминаниями. Люгер был далек от мысли, что древнее существо случайно сопровождает Гедалла, но и вмешательство мокши не могло изменить его намерения. Оно могло лишь сделать горькой сладкую месть…
Тем временем по приказу барона для «гостей» был приготовлен завтрак.
Впервые за много дней Стервятник воздал должное обыкновенной человеческой пище. Даже вид и запах глонгов, выстроившихся вдоль стен, не испортили ему аппетита. Люгер ел жареную зайчатину и запивал мясо красным южным вином.
А Гедаллу кусок не лез в горло. Он снова и снова задавал себе вопрос, не совершил ли величайшую глупость, когда отказался последовать за принцем. В отличие от того Стервятника, с которым два десятка лет назад он вел опасную, но вполне предсказуемую игру, сидевший теперь перед ним человек (или уже не совсем человек?), похоже, был способен утащить за собой в ад весь этот проклятый мир.
Пока продолжалась трапеза, никто не произнес ни слова. А когда она закончилась, Гедалл склонился над столом и сунул себе в рот два пальца. Первым делом Люгер подумал, что от всего пережитого старик лишился ума, но тот, поковырявшись в своей челюсти, положил на крышку стола полый зуб из серебристого металла.