Я не стал настаивать на продолжении этого спора. Помнится, мы с Сэцуко вскоре принялись обсуждать какие-то повседневные вопросы. И все же моя дочь, несомненно, серьезно заблуждалась относительно того, о чем говорила со мной в то утро. Совершенно невозможно, например, чтобы доктор Сайто все эти годы действительно ничего не знал о моей репутации как художника. И когда я в тот вечер, после нашего семейного ужина, попытался заставить Таро хотя бы косвенно подтвердить мою правоту, то затеял это исключительно ради Сэцуко; ведь сам я никаких сомнений на сей счет никогда не имел. И я отлично помню тот солнечный день, лет шестнадцать назад, когда я как раз поправлял изгородь возле нашего нового дома, а доктор Сайто остановился рядом со мной и, прочитав мою фамилию на стойке ворот, сказал: «Для нас большая честь иметь в соседях такого знаменитого художника, как вы». Я совершенно отчетливо помню эту встречу. Нет, Сэцуко, конечно же, ошибается.
Июнь, 1950
Вчера утром, получив известие о смерти Мацуды, я приготовил себе легкий ланч и вышел прогуляться.
Денек выдался приятно теплый; я спустился к подножию холма, ступил на мост Сомнений и огляделся. Небо сияло чистой синевой, а невдалеке, на берегу реки, примерно там, где начинались новые кварталы многоквартирных домов, я увидел двух маленьких мальчиков с удочками и некоторое время наблюдал за ними, одновременно прокручивая в голове печальное известие о смерти Мацуды.
С тех пор как мы с ним восстановили отношения — во время переговоров по поводу брака Норико, — я намеревался почаще наведываться к нему, однако мне удалось снова выбраться в Аракаву лишь где-то с месяц назад.
Решение поехать к Мацуде возникло у меня абсолютно спонтанно; я и понятия не имел в то время, как близок его конец. Возможно, Мацуда умер чуть более счастливым, оттого что сумел в тот день поделиться со мною своими мыслями.
Я приехал к нему около полудня. Госпожа Судзуки сразу меня узнала и, немного волнуясь, повела в дом. Это наводило на мысли о том, что гости у Мацуды, с тех пор как я полтора года назад заезжал к нему, бывали нечасто.
— Он сейчас гораздо крепче, чем когда вы его в прошлый раз видели, — радостно заверила меня госпожа Судзуки.
Она проводила меня в гостиную, и через несколько минут туда совершенно самостоятельно вошел Мацуда, одетый в свободное кимоно. Он был явно рад меня видеть. Какое-то время мы говорили о всяких пустяках и общих знакомых, и лишь когда госпожа Судзуки принесла нам чай, после чего тактично удалилась, я вспомнил, что нужно поблагодарить Мацуду за теплое, полное сочувствия письмо, которое я получил от него во время своей недавней болезни.
— Ты отлично выглядишь, Оно! Похоже, ты совсем поправился, — заметил он. — Глядя на тебя, и не подумаешь, что совсем недавно ты серьезно хворал.
— Да, сейчас я значительно лучше себя чувствую, — кивнул я. — Но мне велели быть осторожным, не переутомляться и повсюду ходить только с палкой. А в остальном я так же здоров, как раньше.
— Ну, Оно, ты совсем меня разочаровал! Я-то думал, что мы с тобой, два старичка, всласть побеседуем о своих недугах. А ты вон какой! В точности как в прошлый раз, ни капли не изменился! Что ж, мне остается только смотреть на тебя да здоровью твоему завидовать.
— Чепуха, Мацуда! Ты очень хорошо выглядишь.
— Нет уж, в этом-то тебе вряд ли удастся меня убедить! — возразил он со смехом. — Хотя за этот год я действительно немного прибавил в весе. Ты лучше расскажи: счастлива ли Норико-сан? Я слышал, что свадьба ее прошла вполне успешно. А ведь когда ты в последний раз приходил сюда, то очень о ней тревожился.
— Да, все сложилось на редкость удачно. И к осени Норико уже ждет ребенка. После стольких треволнений жизнь ее складывается пока удивительно хорошо. Я и надеяться на такое не мог.
— Ты, значит, к осени внука получишь? Что ж, такого события, должно быть, ждут с особым нетерпением.
— Между прочим, — заметил я, — моя старшая дочь тоже через месяц рожать собирается — второго уже. Она давно очень хотела второго ребенка, так что для всех нас это событие будет особенно приятным.
— Да уж, двое внуков, которых ждут с нетерпением… — Мацуда немного помолчал, улыбаясь и кивая, словно в подтверждение собственных мыслей. Потом вдруг сказал: — Ты, Оно, конечно, помнишь, я всегда был слишком занят проблемами улучшения нашего мира, чтобы подумать о женитьбе. Припоминаешь наши споры перед тем, как вы с Митико-сан поженились?
Мы оба засмеялись.
— Двое внуков! — повторил Мацуда. — Да уж, тебе есть ради чего жить.
— Это правда. И с дочерьми мне очень повезло.
— А скажи, ты живопись-то не совсем еще забросил?
— Ну, иногда пишу — так, акварельки, чтобы время провести. В основном растения, цветы. Для собственного развлечения.
— И все-таки хорошо, что ты снова за кисть взялся! Когда мы виделись в последний раз, мне показалось, что ты бросил живопись навсегда. И полностью в ней разочаровался.
— Так и было. Я ведь действительно долгое время даже не брал в руки кисть.
— Да, Оно, ты, похоже, тогда не только в живописи разочаровался, но и все свои прежние иллюзии утратил. — Мацуда вдруг улыбнулся и посмотрел на меня. — А ведь когда-то тебе ужасно хотелось внести свой весомый вклад в общее дело.
— Мацуда вдруг улыбнулся и посмотрел на меня. — А ведь когда-то тебе ужасно хотелось внести свой весомый вклад в общее дело.
Я тоже улыбнулся и сказал: