— Вовсе ты не заблуждаешься, — сказал я, улыбаясь, — и у меня нет ни малейшего желания тебя поправлять. Ты совершенно прав: ваше поколение ожидает прекрасное будущее. И все вы так уверены в своих силах! Мне остается только пожелать вам успехов!
Мой зять, похоже, хотел еще что-то сказать, но тут Итиро, протянув руку через стол, в очередной раз выразительно постучал пальцем по бутылке сакэ. Таро тут же повернулся к нему:
— Ах, Итиро-сан, вас-то нам и не хватало для нашей дискуссии! А ну-ка, скажите, кем вы станете, когда вырастете?
Мой внук некоторое время молчал, не сводя глаз с бутылки сакэ, потом недовольно глянул в мою сторону, но тут мать тронула его за плечо и шепнула:
— Итиро, дядя Таро задал тебе вопрос. Ответь ему, кем ты хочешь быть.
— Президентом «Ниппон электрик»! — громко заявил Итиро.
Мы дружно рассмеялись.
— Ну и ну! А вы уверены, что именно «Ниппон электрик», Итиро-сан? — спросил Таро. — Может быть, вам лучше возглавить нашу компанию, «Кей-Эн-Си»?
— Нет, «Ниппон электрик» — самая лучшая компания в мире!
Мы снова рассмеялись.
— Ах, как это печально для «Кей-Эн-Си»! — воскликнул Таро. — Ведь вы, Итиро-сан, как раз такой человек, который через несколько лет нашей компании будет просто необходим!
Этот шутливый разговор, похоже, отвлек Итиро от мыслей о сакэ; он веселился вместе со всеми и громким хохотом старательно поддерживал взрослых, стоило им начать над чем-то смеяться. И лишь под конец ужина мой внук как бы невзначай спросил:
— А что, сакэ вы уже допили?
— Да, бутылка пуста, — сказала Норико. — Но может быть, Итиро-сан соизволит выпить апельсинового сока?
Но Итиро очень вежливо и с большим достоинством отверг данное предложение и снова повернулся к Таро, который что-то ему объяснял. Несмотря на внешнее спокойствие Итиро, я остро чувствовал, как сильно он разочарован. Меня вдруг охватило раздражение: неужели Сэцуко так трудно проявить чуть больше понимания к чувствам своего сына!
Лишь через час у меня появилась наконец возможность поговорить с Итиро наедине — когда я зашел в маленькую комнату, чтобы пожелать ему спокойной ночи. Свет у его постели еще горел, но Итиро уже лежал под одеялом на животе, сонно прижавшись щекой к подушке. Я выключил свет и обнаружил, что сквозь неплотно закрывающиеся жалюзи в комнату просачиваются лучи света из окон дома напротив. Было слышно, как в гостиной над чем-то смеются мои дочери. Я опустился на колени рядом с Итиро, и он спросил у меня тихонько:
— Дед, а тетя Норико совсем пьяная?
— Вряд ли.
Я опустился на колени рядом с Итиро, и он спросил у меня тихонько:
— Дед, а тетя Норико совсем пьяная?
— Вряд ли. Ей просто весело, вот она и смеется.
— Нет, она, наверное, все-таки пьяная. Тебе не кажется?
— Ну, может быть, совсем чуть-чуть. Хотя в этом нет ничего плохого.
— Женщины совсем не умеют пить сакэ, верно? — И он хихикнул в подушку.
Я тоже засмеялся и сказал:
— Знаешь, Итиро, ты не расстраивайся, что сегодня так получилось. Какая разница, сегодня ты попробуешь сакэ или завтра. А скоро ты станешь совсем большим и сможешь тогда пить столько сакэ, сколько захочешь.
Я встал и подошел к окну, надеясь поплотнее закрыть жалюзи. Я несколько раз раскрыл и закрыл их, но пластинки прилегали неплотно, и на стены и потолок комнаты по-прежнему падали яркие полосы света.
— В общем, Итиро, я думаю, тебе действительно не стоит огорчаться, — снова сказал я.
Он ответил не сразу. А потом вдруг прошептал:
— Это ты, дедушка, не расстраивайся.
— Я? А я-то почему, Итиро?
— Ты не расстраивайся, дед! А то будешь расстраиваться и уснуть не сможешь. Старым людям нужно как следует спать, не то они заболеть могут.
— Ах вот оно что! Ну, тогда понятно. Спасибо за заботу. Обещаю тебе, дорогой, что ни за что не буду расстраиваться. Но и ты тоже не расстраивайся. Ведь и впрямь — из-за чего тут расстраиваться-то?
Итиро промолчал. Я предпринял еще одну попытку как следует закрыть жалюзи. Потом сказал:
— Но если бы ты, Итиро, сегодня действительно потребовал, чтобы тебе обязательно дали попробовать сакэ, то я бы взял бутылку и налил тебе капельку. И все же я думаю, что на этот раз мы с тобой правильно поступили, позволив женщинам настоять на своем. Их ведь тоже из-за пустяков не стоит расстраивать, верно?
— Иногда дома, — сказал Итиро, — папа хочет что-нибудь сделать, а мама говорит, нельзя. Иногда даже папа с мамой не может спорить!
— Вот как? — со смехом удивился я.
— Так что ты, дед, не расстраивайся.
— А нам обоим не из-за чего расстраиваться! — Я отошел от окна и снова опустился на колени возле его постели. — А теперь, Итиро, постарайся все-таки уснуть.
— А ты, дед, останешься у нас ночевать?
— Нет, я скоро домой пойду.
— А почему ты не можешь здесь остаться?
— Здесь места мало, Итиро. Ты вспомни, какой огромный у дедушки дом, — и он там совсем один живет.
— А ты придешь завтра на вокзал нас проводить?
— Конечно приду, Итиро. Обязательно! Да и ты, конечно, вскоре снова к нам в гости приедешь.
— Ты, дед, только не расстраивайся, что не сумел уговорить маму дать мне сакэ попробовать, ладно?
— Ладно. Похоже, ты очень быстро взрослеешь, Итиро! — усмехнулся я. — Ты станешь хорошим человеком, когда вырастешь. И может быть, действительно возглавишь «Ниппон электрик». Или еще какую-нибудь такую же большую фирму. А теперь давай помолчим, и ты постараешься уснуть.