Сейчас, возможно, кому-то моя реакция может показаться ненатуральной, но я действительно был очень рад — и, честное слово, даже горд! — узнав, что карьера Куроды развивается успешно.
Ведь, в конце концов, это естественно, если учитель продолжает гордиться успехами своего бывшего ученика, даже если в силу определенных обстоятельств они совершенно отдалились друг от друга.
Проживал Курода в довольно паршивом, надо сказать, районе. Я долго тащился пешком по узким улочкам среди жалких развалюх, пока не вышел на залитую асфальтом площадь, больше похожую на двор какого-то промышленного предприятия. Это впечатление усиливало то, что у дальнего конца площади стояло несколько припаркованных грузовиков, а чуть дальше, за железной сеткой ограды, с ревом ворочал землю бульдозер. Помнится, я постоял несколько минут, глядя на этот бульдозер, пока не сообразил, что большой новый дом, возвышавшийся прямо надо мной, и есть тот, в котором живет Курода.
Я поднялся на второй этаж, где двое маленьких мальчиков катались по коридору на трехколесном велосипеде, отыскал его квартиру и позвонил. На первый мой звонок никто не ответил. Но теперь я твердо решил идти до конца и позвонил еще раз.
Дверь отворилась, и на пороге возник юноша лет двадцати со свежим лицом и очень серьезно сказал:
— Прошу меня простить, но, к сожалению, господина Куроды сейчас нет дома. А вы, случайно, не его коллега?
— Можно сказать и так. Я бы хотел кое-что обсудить с господином Куродой.
— В таком случае, может быть, вы будете так любезны и согласитесь немного подождать? Проходите, пожалуйста. Я уверен, господин Курода скоро придет и, конечно, очень расстроится, если вы с ним разминетесь.
— Но мне совсем не хочется вас беспокоить.
— Никакого беспокойства, уверяю вас. Входите, входите, пожалуйста.
Квартирка была маленькая и, как и многие современные жилища, без прихожей; застланный татами пол гостиной от крохотного коридорчика отделял лишь низенький порожек. Но в квартире царил полный порядок, множество картин и ковриков украшали стены. В широкие открытые окна, выходящие на узкий балкон, потоками лился солнечный свет. Снаружи доносился рев того самого бульдозера, который я видел.
— Надеюсь, вы не очень спешите? — спросил молодой человек, предлагая мне сесть и подвигая футон. — Потому что господин Курода никогда не простит мне, если, вернувшись, узнает, что я позволил вам уйти. Вы разрешите мне приготовить вам чай?
— Вы очень любезны, — сказал я, усаживаясь. — Вы что же, студент господина Куроды?
Молодой человек улыбнулся.
— Господин Курода так добр, что называет меня своим протеже, хотя я сомневаюсь, заслуживаю ли такого отношения к себе. Меня зовут Энти. Да, я раньше учился у господина Куроды, но он и теперь, несмотря на большую преподавательскую нагрузку, великодушно продолжает проявлять живой интерес к моей работе.
— Вот как?
Бульдозер за окном взревел с новой силой. Юноша неловко потоптался возле меня, извинился и сказал:
— Прошу вас, подождите минутку, сейчас я приготовлю чай.
Когда он вновь вошел в комнату уже с чайным подносом, я, указав на одну из картин, заметил:
— Стиль господина Куроды сразу можно узнать.
В ответ молодой человек усмехнулся, как-то смущенно глянул на картину и сказал, все еще держа поднос на весу:
— Боюсь, этому художнику далеко до господина Куроды.
— Разве это работа не господина Куроды?
— Увы, это всего лишь одна из моих собственных попыток что-то изобразить. Мой учитель так добр, что счел ее достойной быть вывешенной на всеобщее обозрение.
— Правда? Ну что ж… Я снова стал рассматривать картину, а Энти тем временем поставил поднос на низенький столик возле меня и тоже сел.
— Так это правда ваша работа? Должен сказать, молодой человек, у вас большой талант. Да, несомненно!
Энти опять смущенно усмехнулся.
— Мне просто очень повезло — ведь моим учителем был господин Курода.
Да, несомненно!
Энти опять смущенно усмехнулся.
— Мне просто очень повезло — ведь моим учителем был господин Курода. Мне еще многому нужно учиться.
— А ведь я даже не сомневался, что это одна из работ самого господина Куроды! Мазок в точности как у него.
Молодой человек довольно неуклюже возился с чайником, словно не зная, с чего начать. Я заметил, как он приподнял крышечку и заглянул внутрь.
— Господин Курода постоянно повторяет, — сказал он, — что я должен постараться писать в том стиле, который больше свойствен мне самому. Но я настолько восхищаюсь манерой господина Куроды, что просто не могу не подражать ему!
— В этом нет ничего плохого — какое-то время подражать своему учителю. Так можно многому научиться. Всему свое время. У вас тоже непременно возникнут собственные идеи, разовьется собственная техника, ибо человек вы несомненно талантливый. Да, я уверен: будущее у вас поистине многообещающее. Ничего удивительного, что господин Курода уделяет вам столько внимания.
— У меня просто слов не хватит, чтобы перечислить все, чем я обязан господину Куроде! Вы и сами видите, я даже живу в его квартире. Уже почти две недели. Мои прежние хозяева попросту вышвырнули меня на улицу, а господин Курода меня спас. Нет, просто невозможно пересказать все, что он для меня сделал!