В наушниках сказали еще одно задумчивое «хммм».
— Ребятам надо помочь с адаптацией. Кто справится лучше тебя? Про это не написано книг.
— Немедленная, — сказал Назгул, сладостно растягивая слова, — демобилизация для моего пилота. Иначе я и разговаривать не буду.
— Это шантаж?
— Нееет. Шантаж — это когда она сидит вот тут, и ничего не может, и ты — вон из шкуры, кровь из носу. И никуда не денешься. Так что давай, вперед, пока адмирал не привык еще тебе приказывать. К чести его — он всегда хотел отправить вниз всю их команду.
— А что думает по этому поводу твой… твоя пилот?
— Это единственный вопрос, в котором ее голос не имеет никакого значения.
— Я говорил с ней. Она против. До поросячьего визга. Счастливец. К слову, а ты уверен, что человеком ты ей нравился больше?
— Угу. Счастливец. И у тебя язык поворачивается, да?
— Она, кстати, очень красива.
— Только попробуй подойди к ней…
— Обязательно попробую. Постараюсь успеть прежде, чем она заставит галактическую науку вернуть тебе человеческий облик. У тебя всегда было все самое лучшее.
— Это возможно? Я про…
— А кто его знает? Кто бы сказал, что возможно вот это? Ну, может, не сразу, с промежуточной фазой, через, скажем, кота… Тоже хорошо, поместишься на коленях.
— Ваше Величество, вы сукин сын.
— Не представляешь, сколько народу воспользовалось возможностью сказать мне это до тебя.
— И еще один момент. Обращаюсь к вам, как к государю и сюзерену…
— Это в прошлом.
— Неважно. Эстергази должны услышать это из твоих уст, и ничьих иных. Я люблю эту женщину и желаю дать ей свое имя. И ключ от ячейки в генетическом банке. Не думаю, что мои устоят против такой возможности…
— Опаньки. Интересный же статус будет у этого брака! Как ты, к примеру, собираешься на церемонии присутствовать?
— …с ее доброго согласия. Ее уже достаточно принуждали.
— Будь я при полномочиях, — ухмыльнулся Кирилл, — сказал бы, что в нынешних обстоятельствах размножение для Эстергази есть священный патриотический долг. Почему мы никогда даже не заикались о клонировании? И, кстати, почему ты ее саму не спросишь?
— Фигу, — усмехнулся Назгул. — Я трушу.
* * *
Эта огромная квартира состояла, кажется, из одних косяков. Натали все время приходилось поворачивать, и за каждым углом открывалась новая комната, впрочем, как две капли воды похожая на другие. Особенно — грудой упакованных вещей, всех привычных предметов обстановки и декора, без которых семья, обремененная традицией, не мыслит себе уюта и без которых любое обиталище кажется им временным. Натали оставалось только вовремя уступать дорогу грузовым платформам и дроидам, что при них, да следить, чтобы не наступить ненароком на щенков?бассетов, кувыркающихся иод ногами.
Из окон открывался вид на облачную равнину, серую снизу, а отсюда, с высоты — озаренную розовыми лучами, подобно волшебным холмам.
Она все еще находилась в некотором ошеломлении. Судьба в очередной раз совершила крутой поворот. Князья Эстергази стали частными лицами.
Мужчины семьи, собравшись в гостиной, обсудили ситуацию и решили, что политическую и экономическую нестабильность «элементам старого мира» разумнее пережидать в безопасном удалении. Для них опять включился механизм «Большого Страха». Эмиграция — прозвучало там. Новая Надежда.
Эстергази знают толк в любви. Планет много. Семья одна.
Женщины семьи не возразили ни звуком.
Разумеется, зиглиндианские законы оказались не в состоянии предположить внятный вариант брака человеческой женщины и конструкта, в отношении которого не существовало не только прецедента, но даже определения. Юридически это было оформлено как удочерение, с последующим посещением генетического банка.
Натали Эстергази.
Звучало невероятно. Не более, впрочем, невероятно, чем увидеть воочию, как выносят вперед ногами саму Империю. Империи уходят. Эстергази будут еще. В таких случаях у нас говорят: «Прорвемся». «Сомкните ряды», — говорят.
«Я, разумеется, в курсе, чего желает семья, — сказал доктор, не отрывая глаз от стеклянной трубки. — Им нужен наследник. Но решающее слово принадлежит вам, миледи. Если вы скажете, что хотите дочку…»
Рождение девочек — примета долгого мира. Натали заколебалась было, но воспоминание о давнем счастливом сне перевесило чашу. Она пожелала сына. Покидая банк, Эстергази забрали оттуда все образцы. Никто из «новых» не распорядится ими в своих целях. Мало ли, какую технологию занесут сюда ветры перемен. Генетические материалы превосходно подходят для шантажа.
Бесценного содержимого драгоценный сосуд.
Рубен дал ей столько, сколько Натали и не просила. И не мечтала. Достаток, имя, самоуважение. Если поразмыслить, то и саму жизнь: демобилизация, вытребованная им, означала именно это. Он дал ей семью. Все, кроме права слышать в его голосе бархатные ноты, будучи один на один в космической пустоте. Мы оставили сражаться того, кому… не оставили ничего иного.
Адретт звала ее от дверей, тявкали собачьи дети, арестованные на сворку: флайер, который отвезет их в космопорт, уже ждал. Еще только один взгляд на розовые холмы, пронзенные пиками башен.
Ее зовут Нереида, и там почти ничего нет. Номер двести семьдесят третий в экономическом рейтинге кислородных планет. Только ветры и скалистые острова в океане. Слишком холодно для курортов, а добывать там нечего. Одна только сила стихий.