Руки Алианоры обвили его талию.
— Ты можешь более приятным способом выразить свою радость — шепнула она ему на ухо.
Сарах сказал резко:
— Мы ничего уже не сможем построить, если сейчас же отсюда не уберемся. Руперт, если мы вскачь пустимся назад, вниз, еще можно спастись…
Слабость мгновенно покинула Хольгера:
— Нет! Это — единственная дорога к святому Гриммину. Другие, даже если мы их отыщем, наверняка охраняются еще крепче. Нужно идти вперед.
— Прямо к ним в руки? — крикнул сарацин. — Взбираться на эту осыпь в потемках, навстречу сотне воинов? У тебя с головой не все ладно!
— Беги, если хочешь, — сказал Хольгер ледяным тоном. — Я собираюсь нынче же ночью добраться до церкви.
Гуги уставился на него немигающим взглядом так пристально, что Хольгеру стало не по себе. Он огрызнулся:
— И ты туда же? Ну да, мы наверняка погибнем тут, в ущелье. Сам знаю. Уезжай с Сарахом. Я пойду один.
— Нет, — сказал Гуги.
Настала тишина, в которой Хольгер явственно слышал стук своего сердца. Наконец гном продолжил, неспешно, сварливо: — Если уж тебе стукнуло в башку благородного дурня строить, придется мне твою дурость маленько исправить. Сам знаешь, по ущелью не пройти. Но есть другой путь наверх, и уж туда никто за нами не полезет. Я могу вынюхать вход в нору тролля — а нос мой уверяет, что это недалеко. Там вся гора, как сыр, ходами изрыта, есть надежда, что тролль вылез за добычей или дрыхнет, или глубоко вниз забрался и нас не учует. Надежда дохлая, но другой?то нету! Что скажешь? Не раздумал до своей заклятой церкви добраться?
За плечами Хольгера тяжело вздохнула Алианора.
— Сарах, — сказал Хольгер. — Бери Алианору и постарайся укрыть ее в безопасном месте. Мы с Гуги пойдем в логово тролля.
Девушка схватила его за пояс и сказала гневно:
— Нет, уж, ты от меня так легко не отделаешься! Я тоже пойду.
— И я, — сказал Сарах, проглотив слюну. — В жизни не бежал от приключений.
— Дурни! — фыркнул Гуги. — Ваши кости в норе белеть будут, пока прахом не рассыплются. Много рыцарей там сгинуло. Столько гордыни в них было, что на ум и места не осталось. Одного жаль — что девушка вместе с вами там сгинуть может. Ну, галопом!..
Глава 22
Сарах поехал первым, везя Гуги, выступающего в роли проводника. Перед глазами Хольгера мелькнули алые и голубые ленты, вплетенные в хвост белой лошади сарацина. Датчанин, тронул коленями бока Папиллона.
Они скакали среди скал, восток, поблизости от затаившихся людоедов, слышали их нарастающий вой. Хольгер увидел отблески света на острие копья — оно летело сверху по дуге прямо в него. Поднял щит и отбил им копье. Тут же три стрелы ударили в щит.
Но они уже нырнули в темноту, оставив позади догорающий костер.
Поднял щит и отбил им копье. Тут же три стрелы ударили в щит.
Но они уже нырнули в темноту, оставив позади догорающий костер. Белая лошадь и просторные белые одежды Сараха выглядели смутным, едва различным во мраке пятном. Папиллон споткнулся. Его подкова высекла из камня сноп искр. Кони замедлили бег, пошли неровной рысье. Вокруг был мрак. Хольгер не знал, воображение или чутье подсказывают ему, что слева — скалы. Он ощущал их нависшую над головой тяжесть так, словно уже погребен под ними.
Он оглянулся назад, увидел вождя людоедов. Верзила в барсучьих шкурах схватил из костра затянувшееся полено и размахивал им над головой, раздувая. Огонь окутал его золотистым сиянием. Призывая криком своих воинов, он воздел топор и ринулся в погоню.
Вскоре он настиг коней, осторожно и медленно ступавших по каменистому склону. Хольгер заметил краем глаз, что и остальные все же бегут за вождем, хоть и без особого запала. И все внимание обратил на вождя, подбегавшего слева — с той стороны, где меч не мог его достать. Людоед замахнулся топором, целя Папиллону в бабку. Конь отскочил, едва не сбросив наземь своих седоков. Хольгер развернул его мордой к напавшему, подумал: сейчас набегут остальные, и мы окажемся в западне!
— Алианора, держись! — крикнул он, наклонился далеко вперед, пытаясь достать врага мечом. Его удар был отражен острием топора. Вождь уклонился, он был гораздо проворнее коня. Размалеванное лицо с заплетенной в косички бородой искривилось в кровожадной ухмылке.
Но факел в левой его руке оказался в пределах досягаемости меча. Хольгер ударил справа налево, и пылающее полено стукнуло каннибала по обнаженной груди. Дикарь взвыл от боли. Не успел он опомниться, как Хольгер оказался поблизости. Меч рассек воздух. Вождь рухнул замертво. Вся схватка отняла секунды. Ты умел драться, сукин сын, подумал Хольгер, тронул шпорами бока Папиллона и поскакал за Сарахом.
Они ехали в непроглядной темноте. Людоеды бежали следом, но напасть не решались. Лишь изредка свистела стрела, провожаемая криками и воем.
— Сейчас они соберутся с духом и бросятся! — крикнул Сарах через плечо.
— Вряд ли, — ответила Алианора. — Ты разве ничего не чуешь?
Хольгер потянул носом. Ветер дул ему прямо в лицо. Хольгер ощущал его, чуял, что он очень холодный, что развевает ему плащ и треплет плюмаж, — и ничего больше.
— Ух! — сказал Сарах чуточку погодя. — Это тот смрад и есть?