Хольгер делал это так медленно, как только отважился. Шепнул Алианоре:
— Если увидишь, что дело плохо, веревки сбросишь легко.
— Нет. Если я убегу он на тебя накинется.
— Мне и так, похоже, придется с ним драться. А так ты спасешься. — Но говоря фальцетом, он не мог придать своему голосу должной убедительности.
Подбросил веток в костер и повернулся к великану. Тот сидел, уперев волосатый подбородок в колени.
— Ну начнем! — сказал Хольгер.
— Ладно. Ты скоро убедишься, что имел счастье помериться с мастером, победившим на девяти турнирах подряд. — Он глянул на Алианору и облизнулся: — Лакомый кусочек!
Меч вылетел из ножен, прежде чем Хольгер успел о том подумать:
— Заткни свою поганую пасть!
— Захочешь биться? — под кожей вздулись огромные мускулы.
— Нет, — опомнился Хольгер. Но этот гиппопотам осмелился так об Алианоре! — Хорошо. Первая загадка: зачем цыпленок переходит через дорогу?
— Что? — великан разинул рот, его зубы заблестели, как мокрые камни.
— ты меня об это спрашиваешь?
— Да.
— Любой ребенок тебе ответит! Чтобы попасть на другую сторону.
Хольгер мотнул головой:
— Мимо.
— Лжешь! — Взметнулась мамонтова туша.
Меч Хольгера со свистом рассек воздух:
— Я знаю ответ. И ты его можешь отыскать.
— Никогда я такого не слышал. — пробурчал великан, но уселся, устроился поудобнее и почесал ручищей подбородок. — Зачем цыпленок переходит через дорогу? Чтобы попасть на другую сторону — и все тут! Какой мистический смысл тут скрыт? Что олицетворяет цыпленок и дорога? — он зажмурился, стал размеренно покачиваться. Связанная Алианора, лежа у костра, во весь рот улыбалась Хольгеру.
Прошла целая вечность, наполненная холодным ветром и холодными звездами, все еще сиявшими на небе. Хольгер увидел, что глаза гиганта открываются. Они блеснули под нависшими бровями в свете костра, словно черно?багровые фонари.
— Я нашел ответ, — раздался гулкий голос. — Загадка эта похожа на ту, которой Фиази победил Гротнира пятьсот зим назад. Слушай ответ, смертный: цыпленок — душа человеческая, а дорога — жизнь, которую душа должна перейти с обочины рождения на обочину смерти.
На этой дороге ждут ее многие опасности, не только зной и болото греха, но еще и повозки войны и мора влекомые волами разрушения, а в вышине кружит ястреб по имени Сатана, всегда готовый пасть на добычу. Цыпленок не затем переходит дорогу, что трава на той стороне кажется ему зеленее. Он переходит, потому что обязан это сделать.
Он лучился самодовольством. Хольгер мотнул головой:
— Нет, снова мимо.
— Что?! — великан взметнулся, как морская волна — Ах ты…
— Хочешь биться? — спросил Хольгер. — Я сразу понял, что умом?то ты не крепач…
— Нет, нет нет! — завыл великан, вызвав небольшую каменную лавину, закружил вокруг костра. Наконец успокоился и сел. — Время уходит, а потому — сдаюсь, скажи разгадку. Зачем цыпленок переходит дорогу?
— Цыпленок потому и переходит дорогу, что слишком далеко было бы обходить ее кругом, — сказал Хольгер.
Поток ругательств гиганта изливался долго. Хольгер был тому только рад. От него требовалось выиграть время, тянуть как можно дольше, пока наконец первые лучи восходящего солнца упадут на его врага. Великан, кричавший, что его надули, наконец решил, что утолит свою ярость, но Хольгер к тому времени собрал немало доводов для дискуссии о значении понятий «вопрос и «ответ», и они орали друг на друга добрых полчаса. Благословенны будут диспуты по семантике, в которых Хольгер участвовал студентом! Еще десять минут он выиграл, растолковывая великану теорию понятий Бертрана Рассела.
Гигант пожал плечами:
— Ну ладно, — и улыбнулся зловеще: — Будет еще завтрашняя ночь, дружок. Теперь посмотрим, какая твоя вторая загадка. Сдается мне, тут уж я лицом в грязь не ударю. Валяй!
Хольгер набрал побольше воздуха в грудь:
— Что это такое — четыре ноги, желтые перья, живет в клетке, поет и весит четыреста килограммов?
Ручища великана хлопнули оземь. Взлетели камни.
— Что за неслыханная химера! Это не загадка, это вопрос из естественной истории!
— Если загадка — вопрос, на который можно найти ответ путем логических размышлений, то я задал тебе загадку, — сказал Хольгер и украдкой покосился на восток. Показалось ему, или небо в самом деле становится светлее?
Великан замахнулся на него, но промазал и принялся грызть усы. Не так уж он умен, подумал Хольгер. Даже мозг с замедленными реакциями найдет ответ, имея сотни лет упражнений. Ребенку хватило бы нескольких минут, а этот бегемот затратит часы. Но великан, похоже, неплохо умел концентрировать умысел. Он сидел, зажмурившись, бормоча что?то, размеренно покачиваясь. Костер прогорел, но было еще темно, и гигант казался бесформенной тенью.
Гуги потянул Хольгера за штаны и шепнул жадно:
— Не забудь о золоте!
— И о проклятье, что на нем лежит, — добавила Алианора. — Боюсь, если даже мы победим, то не честно…
Но Хольгера, прагматика до мозга костей, эта сторона вопроса не занимала ничуть. Только святой может бороться со злом абсолютно чистыми руками. Великан?каннибал приплелся сюда незваным и вряд ли будет большим грехом обмануть его ради спасения жизни Алианоры.