Неуклюжее тело укутано в шкуры, кое?как сметанные. Долетевший до Хольгера запах заставил порадоваться, что ветер дует от него к великану. Насколько можно разглядеть в спутавшихся волосах и бороде, лицо гиганта деформировано, как у больного акромегалией, надбровные дуги высоко выступают над глазами, нос и нижняя челюсть выпирают вперед, зубы огромные, губы толстенные.
— Прыгай на Папиллона, Гуги, — сказал Хольгер. Ошеломление схлынуло, он больше не боялся. Не осмеливался бояться. — Алианора, взлетай. Я его задержу, насколько смогу.
— Я останусь с тобой, — ее голос чуточку дрожал, но голова гордо поднята.
— Я останусь с тобой, — ее голос чуточку дрожал, но голова гордо поднята.
— Как это получилось? — охнул Гуги. — Он ведь из Серединного Мира родом. Магический круг ему обязан был дорогу преградить.
— Он шел за нами, — сказала Алианора горько. — Они могут красться бесшумно, если понадобится. И ждал, когда у кого?то из нас появятся грешные мысли, и круг потеряет силу, — ее глаза недвусмысленно обвиняли скорчившегося гнома. Хольгер чувствовал себя прескверно, он?то знал, что Гуги тут совершенно ни при чем.
— Говорите так, чтобы я вас слышал!
Голос великана был лишен чересчур варварского выговора, вовсе не казался оглушительным, но тембр его был настолько низким, что неслышимые уху нижние регистры отзывались во всем теле; казалось, кости вибрируют. Хольгер облизнул губы, выступил вперед и сказал как можно громче:
— Во имя Отца и Сына и Святого духа приказываю тебе удалиться!
— Фу! — пренебрежительно отфыркнулся великан. — Поздно, смертный. Ты лишил магический круг силы своими грешными вожделениями и не успел очиститься от этих помыслов, — он вытянул ручищу. — Альфрик сказал мне, что тут отыщется великолепная добыча. Отдайте мне девчонку и проваливайте.
Хольгер искал слова, чтобы полной мерой выразить свое отвращение к такой сделке. Господи, бывают вещи похуже смерти! Увы, все, что пришло ему в голову, никак не годилось для девичьих ушей. Вместо ответа он прыгнул вперед. Его меч ударил по огромному пальцу.
Великан отдернул ручищу, подул на задымившуюся руку и крикнул:
— Постой! Поговорим!
Децибелы его голоса едва не сшили Хольгера с ног. Он опустил меч. Хольгер привык, что он выше ростом всех в округе, но сейчас роли переменились, и нависшее над ним гигантское лицо казалось снизу шире, чем на самом деле. Но он твердо стоял на ногах.
— Послушай, смертный, ты великий рыцарь, я вижу. И железо меня, конечно же ранит. Но очень уж меня много. Я тебя забросаю валунами раньше, чем ты меня успеешь серьезно покалечить. Что ты скажешь насчет поединка полегче? Если превзойдешь меня умом, вы все уйдете невредимыми. И я еще насыплю той шлем золотом доверху. — Он хлопнул по огромной суме у пояса. А если проиграешь, отдашь мне девчонку.
— Нет! — плюнул наземь Хольгер.
— Подожди! Подожди, любимый. — Алианора порывисто схватила его за руку. — Спроси его: он говорит про поединок про поединок на загадках?
Хольгер удивился, но спросил. Великан кивнул:
— Вот именно. Знай же: мы, Большой Народ, сидим у себя дома в холодные зимние вечера и год за годом, век за веком ради скоротания времени устраиваем турниры, изощряя ум. Выше всего мы ценим загадки. Я не потрачу времени зря, даже если позволю вам уйти в обмен на три новых загадки, из которых не найду ответа на две. Они самому потом сослужат добрую службу, — его лицо беспокойно обратилось к востоку. — не торопись!
Глаза Алианоры заблестели:
— Я так и думала, Хольгер! Соглашайся. Перехитри его.
Великан, похоже, этого не услышал. Ну да, подумал Хольгер, его огромные уши не воспринимают всего диапазона человеческого голоса. И он ответил Алианоре фальцетом:
— Мне ничего в голову не приходит.
— Должно прийти, — ее пыл чуточку ослаб.
Она уставилась в землю, ковыряя ее ногой.
— Если не сможешь… Ну что ж, отдай меня ему. Он меня попросту съест. А ты слишком много значишь для этого мира, чтобы рисковать жизнью в борьбе за такое ничтожество, как я…
Мысли Хольгера лихорадочно прыгали. Какие он знает загадки? «Четыре висят, четыре идут, два направляют, один машет…» Корова.
Самсон эту загадку задавал филистимлянам. Что?нибудь вроде этого придумать? Но великан говорил о столетьях, а за век чего только не услышишь… Не настолько он, Хольгер, силен умом, чтобы с ходу сочинить новую загадку.
— Я буду бороться за друзей, за тебя и… — начал он. Присевший на
Корточки великан прервал его:
— Поспеши, я сказал!
Шальная мысль мелькнула у Хольгера.
— Он боится солнечных лучей? — спросил он Алианору писклявым голосом евнуха.
— Еще как! Рассвет превратит его в камень.
— Ага, — пропищал Гуги. — Парень, если ты ему мозги надолго задуришь, рассвет его окаменеть заставит, а мы все золото у него загребем.
— Как знать, — сказала Алианора. — я слышала, что добытое таким образом золото проклято. Кто его заберет, вскоре умирает. Хольгер, совсем скоро ему придется спасаться от солнечных лучей. Неужели ты не протянешь время, ты, победитель дракона?
— Кажется… могу. — Хольгер обернулся к великану, уже ворчавшему от нетерпения. — Я померяюсь с тобой!
— Три загадки на сегодняшнюю ночь, — прогудел великан и садистски ухмыльнулся: — Может, завтрашней ночью я от тебя потребую трех новых, и послезавтрашней… Свяжи девчонку, чтобы не убежала. Живо!