Гляди?ка, одна все еще осталась! Почему же она уцелела ? Все знали, что скульптуры из твердого кислорода очень непрочны.
Странно, очень странно. И еще, кого?то эта девушка ему напоминала. Кого? Господи, да эту же, вампиршу! Он видел ее всего мгновение, в полутьме чердака, но хорошо запомнил, и теперь не сомневался — точно, похожа. Вот только, она ли это? Может быть, похожая на нее, другая девушка? Все?таки, прошло чуть меньше двухсот лет…
Впрочем, вампиры живут долго. И кто знает… Да нет, не может быть. Совпадение и не более…
Охотник снова посмотрел на статую. А ведь красива, чертовски красива!
Он огляделся.
Все было как обычно. Где?то там, за пределами этой, казалось застывшей в безвремении площади, были люди. Он слышал их голоса. Вот из боковой улочки выскочил мальчик с исцарапанными коленками и заторопился, погнался вслед за красным шариком, который нес ветер.
А охотник смотрел на скульптуру бегущей, казалось, готовой вот?вот оторваться от земли, такой она была невесомой и стройной, девушки и чувствовал как с него, постепенно, слой за слоем, спадают и куда?то исчезают прожитые годы, уходит, растворяется уже было вернувшийся в его тело и плотно там утвердившийся, привычный холод.
Он вспомнил, как вампирша шла через зал, высоко подняв голову, положив свою ладонь в руку того глупого блондина и его пронзило странное чувство узнавания, такого же как и он, гордого своим одиночеством, страдающего от него, но все же вынужденного таскать его с собой как груз, от которого никогда не избавишься, существа.
Хантер сглотнул, снова беспомощно оглянулся и вдруг понял, что наступил очень редкий момент, который каждый охотник запоминает на всю жизнь, когда он вдруг понимает, что чувствует тот за кем он охотится, вдруг осознает, что между ними нет почти никакой разницы. Надо только, чтобы добыча была сильной, очень сильной.
Потом, когда все кончилось, Хантер повернулся к скульптуре спиной и двинулся прочь. Он углубился в очередную извилистую улочку, прошел ее до половины и только тогда сбросил странное, спустившееся на него наваждение, сумел забыть, что несколько минут назад ощущал себя с этой вампиршей единым целым.
И как только это случилось, охотник понял, что теперь, убьет вампиршу, убьет обязательно, во что бы то ни стало.
«А все же, — спросил он себя. — На самом деле, почему все?таки ты ее убьешь? Только ли потому, что она умна, жестока, чертовски опасна? Или тут виновата еще и статуя из твердого кислорода, возле которой ты… ?»
Он не осмелился даже в мыслях продолжить этот вопрос. Как не осмелился и на него ответить, просто, не решился…
6
Лисандра спала. Она лежала в своем любимой гробу и спала, как и положено образцовому вампиру.
Одним из условий долголетия является спокойный, добросовестный сон. Плохой сон бывает лишь у тех, кто торопится жить. А она не торопилась. Куда торопиться, если впереди еще сотни и сотни лет? Правда, в конце концов, ее могут убить и этот срок значительно сократится. Но кто застрахован от неожиданностей и несчастий? Тут уж судьба, а от нее не уйдешь, торопись, не торопись.
Она спала и одновременно, вроде бы, как и все вампиры, не спала, чутко прислушиваясь к происходящему снаружи, там, в этом странном, залитым ненавистным ей светом мире.
Она спала и одновременно, вроде бы, как и все вампиры, не спала, чутко прислушиваясь к происходящему снаружи, там, в этом странном, залитым ненавистным ей светом мире.
Почему ночь не длится вечно? Будь так, ей бы было просто раздолье.
Правда, сегодня она спала менее добросовестно, более чутко чем обычно, не в силах опуститься до той глубины сна, которая по силам любому, сытому вампиру. Еще бы! Ей хотелось есть, да так, что не передать словами. Голод рождался у нее внутри, в области живота и медленными волнами, разнося вместе с собой слабость и недовольство, растекался по всему телу. Именно поэтому, вместо того, чтобы забыться в блаженной розовой полудреме, она вынуждена была думать. А что может быть мучительнее, чем лежать, не смея даже высунуть нос из гроба, из своего вечного деревянного футляра, и думать, думать, думать, перебирая в голове, словно кусочки давно надоевшей мозаики, мысли, воспоминания, почти забытые чувства и ощущения…
Вот ведь странно. Когда?то, давно, неизмеримо давно, она была такой же как все. И в ее жилах текла живая кровь, которая еще не имела для нее такого уж большого значения. Тогда, Лисандра даже думать не думала об этой крови, об этой жидкости, теперь для нее такой привлекательной и одновременно чем?то отталкивающей, одуряюще пахнущей, несущей с собой наслаждение, вызывающей в ней чувства презрения к тем, кто является ее носителем, хотя бы за то, что они не понимают каким сокровищем обладают, не понимают, что являются всего лишь сосудом, в котором хранится то, что дарует ей, вампирше, бессмертие.
Мысленно она усмехнулась.
«Врешь, все?то ты врешь!»
Даже став вампиршей, она по?прежнему интересовалась людьми. Ей просто повезло, она вытянула редкий фант, да и то по чистой случайности, которая появилась перед ней в образе бледного юноши, в немного старомодной одежде. И было это на самых обыкновенных танцульках, сразу после ночи безумных художников. И не сказать, чтобы этот юноша ей очень уж понравился. Главное — он был новенький и это интриговало. Когда он потянул ее в ближайший подъезд, она ничуть не удивилась. Все шло как и должно было быть, как и положено.