А я сидел и думал о том, что сказал Реджи, и ликовал в душе все больше и больше.
Я старался не принимать его слова на веру до конца. Быть может, я просто слегка задел, ну даже, скажем, уязвил гордость Сьюзен. Если я снова приглашу ее провести вечер со мной, это успокоит ее самолюбие, она придумает какой-нибудь благовидный предлог для отказа и почувствует себя отомщенной.
Но не успев довести свою мысль до конца, я уже знал, что все это вздор. Мстить было просто не в характере Сьюзен.
— Самая хорошенькая девушка в Уорли? — задумчиво произнес Хойлейк.- Интересно, кто бы это мог быть? Она не замужем, надеюсь? Сдается мне, что Джо познакомился с ней у «Служителей Мельпомены». Стойте, стойте… Не начинается ли ее имя с буквы «С»? А фамилия с буквы «Б»? Брюнетка и, как мне кажется, имеет некоторое отношение к председателю финансового комитета?
— Из вас вышел бы первоклассный сыщик,- сказал Реджи.
— Нет, я просто старикашка, который любит совать нос в чужие дела,- сказал Хойлейк.- Как и все прочие жители Уорли. Учтите: в защиту этого можно привести немало доводов, даже если… Только прошу на меня не ссылаться,- он слегка улыбнулся, словно извиняясь за самодовольство, которое звучало в последних словах,- даже если это принимает форму сплетни. Это указывает на живой интерес к ближним, что само по себе, бесспорно, достойно уважения. Я рад, что Джо начинает приниматьучастие в общественной жизни Уорли, что он не ведет себя как чужак. Я решительный противник такого положения, когда служащие приезжают на работу из-за города. Жизнь человека должна протекать там, где он работает. Но я, кажется, того и гляди заговорю о служебных делах… Вон появился ваш начальник, Реджи.
Мне надо побеседовать с ним. Еще увидимся.- И Хойлейк направился к директору библиотеки. Я заметил, что он унес с собой свою рюмку, едва пригубив ее. Оклад Хойлейка был вдвое больше оклада директора библиотеки, и он не хотел, чтобы тот платил за его виски.
— Хитрая бестия,- сказал Реджи.- От него ничего не укроется. Каждый наш шаг ему известен.
— Он может быть хитер сколько влезет, пока мы с ним ладим,- сказал я.- Послушайте, Реджи, вы это серьезно насчет Сьюзен? Неужто правда она все это говорила?
— С какой стати было мне так шутить? — Он, казалось, даже слегка возмутился.- Это истинная правда. Я заговорил с ней о «Ферме», а потом упомянул о вас — в числе остальных участников спектакля. Сказал, что я не в таком уж восторге от вашего исполнения, и она сразу ринулась защищать вас. И с этой минуты только и было разговору, что о Джо Лэмптоне. Она вся так и светится, когда говорит о вас.
Тут не может быть никаких сомнений — глаза у нее делаются пьяными от радости. У вас сейчас они тоже такие, кстати сказать.
— Выпьем еще,- сказал я поспешно.
— Теперь моя очередь платить. Не пытайтесь обойти меня.
— Я выпиваю две кружки на вашу одну, так что такой порядок только справедлив.
— Ну, уж это пустяки,- яеуверенно возразил он, но мне было ясно, что он доволен.
Он поглядел по сторонам.- Мелкое провинциальное чиновничество. Великий боже, что за компания! Знаете, Джо, я отдал бы годовое жалованье, лишь бы выбраться из этого города.
— Я не согласен с вами. Я стою за маленькие города. Если только они того сорта, что мне по душе.
— Хорошо вам так рассуждать, старина. Вы — подающий надежды молодой талант. Вы выделяетесь на общем фоне. В таком месте, как Уорли, вы можете пойти далеко. И притом для вас все это в новинку. Попробовали бы вы прожить здесь всю жизнь — сразу заговорили бы по-другому.
— Я ненавижу город, в котором родился,- сказал я.- Но это совсем другое дело.
Понимаете, Дафтон ужасен. Это вонючая дыра. В буквальном смысле слова вонючая.
Он смердит, это труп. А в Уорли жизнь бьет ключом. Я это сразу почувствовал, как только ступил сюда. И она так захватывает тебя, что через пять минут ты уже забываешь обо всем. У этого города есть даже своя история, и каждый день ты открываешь здесь что-то новое…- Я осекся. Я говорил слишком горячо, слишком раскрывал душу.
Реджи улыбнулся.
Я говорил слишком горячо, слишком раскрывал душу.
Реджи улыбнулся.
— Можно подумать, что вы говорите о женщине, а не о самом заурядном городе с двумя-тремя фабриками. Вы чудак, Джо.
Тут к нашему столику подошел Тедди Сомс.
— Мы все здесь чудаки,- сказал он и громко рыгнул.- Прошу прощения, я, кажется, слегка на взводе. А ведь не с чего бы. Когда я был в летных частях, от такой малости я бы ничего и не почувствовал вовсе.- Он тяжело плюхнулся на стул.- Голосую за новую войну.
— Типун тебе на язык,- сказал Реджи.- Никогда не было мне так скверно, как во время войны.
— Надоедает, это верно,-сказал Тедди.- Но зато куча денег и никаких забот. Пива хоть отбавляй, табаку хоть отбавляй, женщин хоть отбавляй. Споем нашу старую, летную, а, Джо? — И он затянул негромко: «Коты на крышах и на карнизах…»
— Не стоит,- сказал я.- Рановато еще для нецензурных песен.
— Совсем забыл, что я теперь респектабельный,- сказал Тедди.- Когда-то я пел эту песенку во всех фешенебельных отелях Линкольншира. И все ребята, во главе с капитаном, подтягивали. Счастливые денечки!