Чарлз презрительно фыркнул.
— Влюблен в нее! Чушь! Ты не прочь заполучить ее, а заодно и кругленький капиталец ее папаши. Я тебя, мерзавец, насквозь вижу. Делай то, что велит тебе дядюшка Чарлз, и все пойдет как ио маслу.
— Может, я и попробую,- сказал я.- Еще пива?
— Постой,- прошептал Чарлз, увидав молодого человека в модном пальто, который только что вошел в зал.- Сверкающий Зомби хочет быть демократичным. Мы ведь, как-никак, учились вместе в одной школе.
Он приветственно помахал рукой.
— Идите сюда, Сирил,- крикнул он и подмигнул мне.- Черт побери, какая приятная встреча, дружище! Что вы будете пить? -Я улыбнулся, заметив, что Чарлз сразу пустил в ход свой «офицерский говорок». Чарлз научился этому искусству во время войны. Он овладел им в десять дней, после того как один младший лейтенант, говоривший на языке лондонских рабочих окраин, покончил с собой, не вынеся постоянных насмешек надутых снобов. У Чарлза этот говорок получался очень неплохо.
Сверкающий Зомби- простая душа (его отец до войны был городским мусорщиком),- как всегда в таких случаях, был несколько подавлен и польщен.- Позвольте мне угостить вас, Чарли,- сказал он поспешно.- Чего-нибудь покрепче?
Я возвратился к тете Эмили слегка навеселе.
— Ну что, дружок,- сказала она при моем появлении.- Повидался с Чарлзом?
— Да, вспоминали былое,- сказал я,- и решили вместе провести вечер. Я поужинаю у него.
— И куда же вы потом отправитесь?
— Мы еще толком не решили.
— Куда-нибудь поближе к бутылке, насколько я знаю Чарли.
Тетя Эмили сидела у камина, скрестив руки на груди. В гостиной было совсем темно.
В камине неярко, спокойно горели дрова, и мягкие блики ложились на мебель, тщательно оберегаемую от царапин. В комнате все еще пахло сигарами, вином и шоколадом. Тетя Эмили показалась мне в эту минуту особенно похожей на мою мать: то же выражение сдержанной энергии, то же неуловимое изяшество в чертах худощавого лица. Под влиянием пива, виски и меланхоличной атмосферы гостиной у меня на глаза навернулись слезы.
— Что случилось, дружок?
— Вы напомнили мне маму.
Тетя Эмили вздохнула.
— А мне она все вспоминается молоденькой девушкой. После смерти твоего деда она заправляла всем домом. Да, она умела поставить на своем, ничего не скажешь.
Когда твоего дедушку убило на заводе, бабушка совсем пала духом. Это было еще в ту, первую войну, и хозяева фабрики ковали денежки как в кузнице, и все же бабушке они не выплатили пособия, ни единого пенни. А в тридцатом году они и сами обанкротились. И старик хозяин застрелился.
— Очень хорошо,- сказал я.
— Для тех, кто остался без работы, это было совсем не так хорошо,- сказала тетя Эмили и пристально на меня поглядела.- Подумай, как тебе повезло, Джо. Ведь муниципалитет никак не может обанкротиться. Тебе не придется голодать и не нужно будет урезывать у себя последние гроши, чтобы сколотить хоть немножко деньжат на черный день.
— Сейчас и в промышленности дела не так уж плохи,- сказал я.- Работы на всех хватает. Да, черт побери, некоторые рабочие на заводе зарабатывают лучше меня.
— Конечно,- сказала она,- можно заработать десять, даже дзенадцать фунтов, если работать пятьдесят-шестьдесят, а то и семьдесят часов в неделю в жарище, грязище и в таком шуме, что оглохнуть нетрудно. Да и надолго ли это?
Она поднялась.
— Я заварю чай,- предложила она.- Твой дядя прилег отдохнуть, а мальчишки играют на улице.- Она подмигнула мне.- Так что мы с тобой одни-одинешеньки во всем доме и можем выпить по чашке хорошего крепкого чая. Я приберегла немножко — ждала, что ты приедешь.
Я был растроган и поцеловал ее в щеку.
— Заварите такой чай, чтобы ложка стояла,- сказал я.- И я один выпью целый чайник.- Я чмокнул ее в другую щеку.- Вы всегда балуете меня, тетя,- сказал я.
— Это ты от пива так расчувствовался,- сказала она, но я видел, что она довольна,- таким легким и упругим шагом вышла она из комнаты. Когда она вернулась с чаем, я предложил ей сигарету. К моему удивлению, она взяла ее.
— Я нынче совсем что-то разошлась, верно? -сказала она, неумело пуская дым.
Чай был очень крепкий и очень сладкий, а кроме того, тетя Эмили подлила в него немного рома.
— Первая чашка настоящего чая с тех пор, как я уехал отсюда,- сказал я.
— Тебе пора обзавестись собственным домом.
— Ну, я еще молод,- кеуверенно возразил я.
— Однако ты достаточно вырос, чтобы бегать за первой попавшейся юбкой! Будто я не знаю!
— Кому я нужен, тетя! Я слишком беден.
— Не городи ерунды! Ты совсем недурен, у тебя твердый заработок. И ты не слишком робеешь, даже довольно-таки нахален, если уж говорить начистоту. И не вздумайте уверять меня, Джо Лэмптон, что вы не умеете ухаживать за девушками, я ведь все равно не поверю. А в этом вашем театре, про который ты столько писал нам, неужто там тебе никто не приглянулся?
Сопротивляться было бесполезно. Если тетя Эмили приступала ко мне с расспросами, я никогда долго не выдерживал. Мне кажется теперь, что я, вероятно, бессознательно старался вознаградить себя за утрату матери, когда разговаривал с тетей Эмили, ибо на все ее вполне резонные вопросы я отвечал преднамеренно ворчливым тоном и как можно более невразумительио.