— А я их и не видел.
Симна удивленно поморгал.
— Как же ты сумел расправиться с ними? Как обнаружил?
Кот поднял голову, и большущие желтые глаза глянули на северянина.
— Это только ты, парень, ничего вокруг себя не видишь. Разве ты не замечал, как кошка — любая кошка! — вдруг настораживается и внезапно бьет лапой по воздуху? Мы видим, человек. — Глаза хищника сверкнули. — Вокруг много такого, чего вам, людям, не разглядеть. Кое?что ерунда, кое с чем играем, кое?что, — он слегка зарычал, — убиваем.
Алита демонстративно прибавил шаг.
Симна почесал подбородок и уставился на покачивающийся перед его глазами хвост.
— Знаете что?! — заявил он в спину идущим впереди товарищам. — Да, мое зрение не такое уж зоркое — и хорошо!
Северянин расправил плечи и поспешил за Эхомбой.
В следующее мгновение ему почудилось, как что?то незримое, упругое вроде бы коснулось его лица. Симна вздрогнул и незаметно огляделся — ничего. Должно быть, ветер…
Вот сволочной кот, подумал он с раздражением. Специально несет всякую чепуху.
Между тем впереди, впервые за долгие дни, показались купы деревьев. Симна воспрянул духом, расправил плечи и попытался выкинуть из головы неуместные мысли.
Ох уж эти маги и коты!.. Более угрюмых и неподходящих спутников трудно было вообразить.
XXVII
В тонкости душевных качеств и любви к рассуждениям Симну обвинить было трудно, однако что касалось зрения, тут он ничем не уступал Этиолю. И древесные кроны ему не померещились.
— Наконец?то, — пробормотал Эхомба и, наглядевшись досыта на приятный глазам пейзаж, начал спускаться с пологого холма. Сверху ему удалось рассмотреть реку, по обоим берегам которой виднелись ухоженные поля и сады. По?видимому, была пора цветения, и зелень только местами виднелась сквозь золотые и белые созвездия, усыпавшие сады.
Северянин бросил на Эхомбу удивленный взгляд.
— Что значит «наконец?то»? Чем тебя воодушевили цветущие сады? Вот уж никогда бы не подумал, что житель пустыни обрадуется зелени!
— Мне действительно по сердцу земля, откуда я родом, — промолвил пастух. — Но это вовсе не значит, что мне не нравятся иные края. Каждый человек способен оценить прелесть чужих земель, не разлюбив родины.
— Тогда почему бы тебе не переехать? — спросил Симна. — Выбрали бы место получше, и всей семьей, всей деревней перебрались бы туда, где полно воды, где жирная земля…
— Какой бы благодатной ни была такая земля, это не наш дом, — убежденно ответил Эхомба. — Много на свете мест, где полно воды и плодородных почв, но они не всем могут стать родиной.
— Почему?
— Предки. Традиции. Дух родины нельзя пересадить как лук. В каждой округе есть что?то свое: запахи, дали, воздух, наконец… — Он нащупал в кармане мешочек с морскими камешками. — Даже грунт, по которому ступаешь. Образ жизни…
Эхомба посмотрел на Алиту, шедшего рядом, затем продолжил в том же тоне:
— Трудности, с которыми боролся всю жизнь. На новом месте это все иное, чуждое тебе, а то и враждебное. Человеку ничего не стоит сняться и отправиться в путь. Вот остальное… — его голос дрогнул, — остальное куда как трудно.
— Даже грунт, по которому ступаешь. Образ жизни…
Эхомба посмотрел на Алиту, шедшего рядом, затем продолжил в том же тоне:
— Трудности, с которыми боролся всю жизнь. На новом месте это все иное, чуждое тебе, а то и враждебное. Человеку ничего не стоит сняться и отправиться в путь. Вот остальное… — его голос дрогнул, — остальное куда как трудно.
Симна понимающе покивал.
— Сочувствую, брат. А мой дом — там, где я прилег отдохнуть. Место, где сытная кормежка, мягкая постель и добрая женщина. Или лучше так: мягкая женщина и добрая постель.
Эхомба искоса взглянул на товарища.
— В таком случае я должен тебе посочувствовать… Или ты должен посочувствовать мне.
— Я нам всем троим сочувствую, — неожиданно вмешался Алита. — Вам двоим, безволосым, болтливым и неловким — обезьяны, вы и есть обезьяны, только двуногие. Себя тоже жалею за то, что связался с вами. — Отвернувшись, кот глухо зарычал. — В следующий раз я не стану так глупо жертвовать своей кошачьей жизнью.
— Постараюсь учесть, — ответил пастух.
Теперь они шли натоптанной узкой тропинкой, что вилась между ухоженными, покрытыми листьями таро и ямса полями. По межам густо росли заросли юкки, ее листва затеняла молодую поросль.
— Странно! — неожиданно сказал Эхомба. Сузив глаза, он внимательно осмотрел огороженные делянки и похожие на сливу плодовые деревья. — Почему вокруг пусто? Поля хорошо обработаны, все растет и плодоносит. Для диких животных просто рай, обильное пиршество!.. Почему же крестьяне не охраняют поля? А уж появление трех чужестранцев вообще обязано было привлечь их внимание. Кто знает, может, мы воры, которые только и метят, как бы посягнуть на урожай.
— Точно, — кивнул Симна. В его голосе звучали любопытство и тревога. Северянин озирался по сторонам, по?видимому, не очень?то доверяя мирному виду живописной местности. — Если бы я был хозяином всех этих полей и садов, я бы не расставался с луком и стрелами и уже давным?давно встретил незваных гостей. Стоило бы кому?нибудь пересечь вон ту линию, — он указал на деревья позади, — как тут же встал бы в засаду.