Незнакомка смотрела в сторону застывшего Эхомбы, но не видела его — ее взгляд был устремлен вдаль, на покрытую мраком страну Великих трав. Что она там высматривала, Симна определить не мог, но одно было ему ясно: стоит этой женщине потребовать, чтобы он отдал за нее свою жизнь, и он, не задумываясь, сделает это.
Затем женщина нахмурилась, и из темноты, медленно формируясь, выступило что?то иное.
Спустя несколько мгновений Симна разглядел боевой шлем, украшенный рогами. Скоро в светящемся облачке наметилось лицо человека, прятавшегося в тени, однако выражения глаз разобрать было невозможно. Ясно виднелась разве что густая черная борода. Эта куча нестриженых вьющихся волос торчала вперед с каким?то вызовом. Несмотря на глубокую черноту, которой отливал кованый боевой шлем, с него густо сыпались те же самые разноцветные искры, что и с платья несчастной (теперь это было очевидно) женщины. Тот же обвал драгоценных камней, те же блеск и чистота светящихся капель — Симне было до слез обидно, что, едва выбравшись, за пределы свечения, они таяли в воздухе.
Тем временем фигура воина начала очерчиваться и пониже шлема. Возник коротконогий, широкий в кости воин. Его мускулы были непропорционально велики и рельефны. Доспехи переливались всеми цветами радуги, хотя каждому отдельному предмету был присущ тот или иной основной тон. Сочетание цветов неприятно било по глазам: пурпурный, малиновый, золотой перемежались полосами горчичного и оранжевого. На плечи воина была наброшена длинная, не менее восьми футов, боевая накидка. Накидка распахнулась, и Симна вздрогнул, увидев ожившие картинки, на которых разворачивались сцены адских пыток и эпизоды сражений, — на миниатюрах преобладали расчлененные тела, лишенные конечностей воины, отрубленные головы, выпадающие внутренности. На некоторых изображениях пировали существа с дьявольскими лицами, быки, обретшие человеческие тела, жуткие уроды с птичьими носами, а во главе стола неизменно восседал бородатый силач, образ которого в такой странной форме явился в ночи перед очами Эхомбы и Симны.
Далее начало твориться что?то странное. Великан протянул руку, схватил женщину за плечо. Она попыталась вырваться, потом решила сбросить волосатые жирные пальцы. Сначала двинула плечом, затем вцепилась в лапу обеими руками. Ничего не вышло. На лице незнакомки ясно читалось отчаяние, смешанное с отвращением. Великан бестрепетно начал поворачивать женщину к себе…
Симна, затаив дыхание, смотрел на удивительную сцену, разворачивающуюся перед ним во мраке. Внезапно воин?гигант замер и, удерживая женщину за плечо, принялся всматриваться вдаль, за пределы зала. Жуткая гримаса исказила его лицо. Он смотрел за пределы комнаты, где находилась его жертва, смотрел за пределы здания…
Он смотрел на Этиоля Эхомбу, пастуха из пустынных краев, из нищей округи, расположенной на побережье холодного моря.
Гигант взревел, потом внезапно выбросил руку в направлении Эхомбы. В следующее мгновение с его пальцев сорвался кроваво?красный обжигающий шар.
В следующее мгновение с его пальцев сорвался кроваво?красный обжигающий шар. Этиоль успел отклониться в сторону, и сгусток нечестивого пламени ударил в землю. Столб огня взметнулся в небо. Симна, почувствовав адский жар, отпрянул, однако огонь тут же сник, погас, только невыносимый, смердящий дух начал расползаться по стоянке.
Картина, открывшаяся глазам Симны, стала утрачивать объем и краски; светящееся пространство обратилось в плоскость, в подобие листа разрисованной бумаги, на котором застыли фигуры уродливого воина и молодой прекрасной женщины. Затем светящаяся плоскость как бы начала тлеть, синеватое пламя охватило ее нижний край, и, совсем как лист бумаги, изображение начало скручиваться и обращаться в пепел. На землю полетели хлопья сажи.
Как только последний кусочек картинки, вспыхнув, растаял во тьме, округу сковала необыкновенная, пропитанная мраком тишина. Оцепенело все, что могло дышать; даже ветер замер, и последние струи дыма над костром уплывали в омертвелое небо строго вертикально.
Потом природа начала оживать. Сначала робко, как бы для проверки, подала голос цикада. Ей поддакнула другая, третья. Скоро заполнившее ночь многоголосие поддержала лягушка — квакнула коротко, веско, словно заявляя о себе. Ей ответила ночная птица… Ночь сбросила оцепенение и вновь зажила звучно, вольно.
Симна почувствовал нехватку воздуха и шумно вдохнул. Крупная редкая дрожь начала сотрясать тело. Северянин закутался в одеяло, несколько мгновений приходил в себя, однако озноб не отступал. Тогда прямо через угасшее костровище он на карачках пополз в сторону Эхомбы. Даже отвратительная вонь, поднимавшаяся с того места, куда угодил прожаренный на адском огне шар, не могла остановить его.
— Умоляю тебя, брат, скажи, что это было? Только не говори, что ты простой пастух и не имеешь к колдовству никакого отношения. Признайся, ты великий волшебник?
Эхомба вздохнул и с улыбкой ответил:
— Сколько раз повторять, друг Симна, что я обыкновенный скотовод. Поверь, с гораздо большим удовольствием я сейчас лежал бы с женой, а не с тобой, и слушал бы голоса моих детей, а не рычание странных тварей в неведомых землях. Просто, помимо своей воли, вопреки собственным желаниям и планам, я оказался вовлеченным в такие дела, отголоски которых ты только что видел.