Эхомба не откликнулся.
— Этиоль? — вновь позвал Симна и, шагнув вперед, взял товарища под руку.
— Что? — вдруг встрепенулся Эхомба. Он посмотрел на Симну, несколько раз моргнул и ответил: — Прости, дружище. Да, я знаю, что это такое.
— Тогда скажи нам, — потребовал Алита. — Я не знаком с морскими запахами, но мне известно, что такое буря, а здесь творится что?то непонятное, с чем мне никогда не приходилось сталкиваться.
Пастух сжал губы.
— Потому что это не буря.
Кот и северянин обменялись взглядами.
— Но тучи, Этиоль? — спросил Симна. — Темные облака обычно всегда предвещают бурю, а на море — шторм.
— Это не облака, — также кратко и малопонятно объяснил Эхомба. — Наш корабль заглатывает нечто неведомое.
Подобный ответ пришелся явно не по вкусу ни Симне, ни коту. Особенно Симне не понравилось употребленное только что слово «заглатывает».
— Если это не шторм, то что же?
Эхомба опять помедлил с ответом. Вскинув голову, он высматривал что?то вверху, как человек, стоящий на дне глубокого колодца, отчаянно ловит солнечный луч. Услышав обрывки разговора, некоторые моряки оставили свои места и подошли ближе, внимательно глядя на долговязого чужестранца.
— Это «что?то» уже давно преследует меня, копит силы. Впервые я с ним встретился в ту ночь, когда помог людям деревьев разгромить напавших на них слельвов.
Симна с недоумением взглянул на товарища, потом удивленно спросил:
— Кого?
— Это случилось, дружище, еще до нашей встречи.
Впервые я с ним встретился в ту ночь, когда помог людям деревьев разгромить напавших на них слельвов.
Симна с недоумением взглянул на товарища, потом удивленно спросил:
— Кого?
— Это случилось, дружище, еще до нашей встречи. В тот день, когда нам удалось одолеть Тлен, ты тоже мог видеть это существо. Оно кружило где?то неподалеку, когда мы победили Дюнауэйка. Его присутствие я ощущал и на земле квиппов, особенно возле Стены.
Пастух помолчал, некоторое время вглядывался в низкое темное небо, затем продолжил:
— С самого первого момента, когда я оказался в окружении народа деревьев, оно идет за мной. Должно быть, выбирает удобный момент.
— Удобный момент? — Симна тоже уставился в небо, пытаясь узреть в клочьях разорванных, стремительно бегущих облаков это самое «что?то», сумевшее надежно прикрыться мраком, вонью и завесой страха. — Удобный момент для чего?
Вид у Эхомбы был до такой степени грустный и серьезный, что даже северянин подтянулся, перестал иронизировать.
— Чтобы проглотить, — ответил пастух.
Эти слова вызвали в воображении Симны еще менее приятные чувства, чем использованный глагол «заглатывать».
— То есть это «что?то» пытается нагнать нас и съесть?
— Уже, — грустно откликнулся Эхомба.
— Что уже? — не понял Симна. С невозмутимым спокойствием пастух продолжал изучать подступившую со всех сторон тьму.
— Мы уже внутри него. Но оно еще не заглотило нас. Оно должно сделать паузу, прежде чем начать заглатывать.
— Хой, раз ты так говоришь, значит, так оно и есть. Спорить не буду, брат.
Широко раскрытыми глазами, в которых не было ни тени страха, воин с севера по?новому взглянул вокруг себя. Изменилось ли что?нибудь с тех пор, как тьма опустилась на корабль? Да, все вокруг стало черным?черно, словно они оказались внутри куска угля. И это давящее ощущение, измазавшее людей с ног до головы, подобно маслу, оно тоже было в новинку, как и вся атмосфера, вдруг потерявшая незримость, неощутимость и вместо того вдруг пропитавшаяся смрадом разложения, превратившаяся в липкую, весомую массу… Все это действительно изменилось, но чего ждать дальше?
Один из моряков ударил по языку мрака, протянувшемуся к нему и попытавшемуся обхватить предплечье.
Это движение на несколько секунд разогнало тьму; обрывки сгустившегося мрака повисли над палубой и начали медленно оттягиваться в сторону. Между тем тьма сгущалась и бесконечной ночью ложилась на корабль, грозя окутать и задушить всех на борту. Моряки отчаянно принялись очищать вокруг себя пространство, ругань и проклятия заполнили палубу, но с каждым ударом по пропитанному ужасом воздуху становилось ясно, что так от черноты не отбиться, как не отбиться от облака, от тени. И эта тень с каждой минутой становилась все сильнее и сильнее.
И все более жадной до живой плоти…
Симна отчаянно отбивался от прикосновений тьмы — впечатление было такое, словно на него напал незримый великан. По времени это было позднее утро, однако ни единый солнечный лучик не мог пробиться в мрачную утробу, их поглотившую. Алита пытался перекусить длинные толстые отростки темноты, которые, извиваясь, подтягивались к нему со всех сторон. Он то и дело ревел, лязгал зубами, а стая чудовищных змей становилась все гуще. Они нападали со всех сторон, перестраивались, кое?где утолщались, где?то становились тоньше. С каждой минутой сил у них прибывало. Тень все яснее ощущала свое могущество.
— Что же это?! — воскликнул Симна. Он, как и другие члены команды, отчаянно пытался счистить с себя налипавшую на тело невесомую грязь. — Ради Гидана, скажи, что это за пакость?!
— Эромакади. — Эхомба по?прежнему стоял не двигаясь, не обращая внимания на пальцы тьмы, касавшиеся его ушей, тыкающих в глаза.
— Пожиратели света! Они поглощают свет вокруг нас, так же, впрочем, как и тот свет, что исходит из нас. Свет жизни.
— Из нас? — Это подал голос Алита, по примеру людей ведущий безнадежную борьбу с чем?то жутким, не обладающим плотью. Кот по?прежнему пытался укусить мрак, оторвать и уничтожить его отростки, но все было напрасно.