До назначенного времени было еще далеко, и коллеги удобно расположились в тюнинговом салоне «нью-паджеро». Если ждать, то хотя бы с удобствами.
— Илюш, расскажи фильму, — заискивающе обратилась к начальству Любава, — все равно сидим.
Пока Солнцевский задумчиво взвешивал все за и против, младший богатырь быстренько уточнила жанр:
— Только про любовь!
Отказывать коллеге Илюха не хотел, в конце концов хорошее настроение личного состава перед стрелкой вещь очень важная. Но вот с заказанным репертуаром было сложнее. В силу специфики бывшей профессии он в основном смотрел боевики и классические отечественные комедии. Про любовь, конечно, фильмы попадались, но исключительно о технической ее стороне. А, как известно, сюжет в данных лентах, выполненных в Германии, был незатейливый и практически не нес смысловой нагрузки. Тут же требовалось что-то другое.
Илюха прикидывал так и эдак и наконец остановился на ставшей уже хрестоматийной «Красотке» с Джулией Робертс в главной роли. Так как история о несчастной Золушке актуальна во все времена, старший богатырь неторопливо начал свое повествование:
— Жила-была на свете девица, и работала она в «срамном доме»…
* * *
Когда рассказ Илюхи уже практически подошел к концу, в поле зрения появились три всадника. Они ехали шагом, так что у него вполне хватило времени закончить свое повествование. При этом Соловейка подозрительно шмыгала носом и прятала глаза. Но дело есть дело, и, отбросив все эмоции в сторону, старший и младший богатыри, одернув косухи, сделали несколько шагов навстречу гостям и, скрестив руки на груди, замерли в выразительных позах.
— Похоже, день перестает быть томным, — заметил Солнцевский, когда всадники подобрались поближе и спешились. — Черт бы побрал этого черта! И где шляется этот мастер интриг и каверзных разговоров?
В голосе Илюхи чувствовалась озабоченность пополам с озадаченностью, ведь перед ним стояли ТРИ иноземных посла из четырех возможных. Маленький, но не по росту наглый тевтонец Фриц Геральд Леопольд Ульрих Витольд Вольф Киндерлихт довольно улыбался, постукивая хлыстом по голенищу сапога. Посол Литовского княжества Курвель Вражинас брезгливо кривил губы и сверлил их ненавидящим взглядом. Посол королевства Польского Альфонсо Чмоник, словно бойцовый петух, позвякивая золотыми шпорами, нетерпеливо топтался на месте. Дополнительное сходство с голосистым пернатым ему добавлял султан из красных перьев, который красовался на его шлеме.
Илюха, справедливо рассудив, что начинать разговор должен тот, кто на него вызвал, выразительно молчал, в упор рассматривая прибывших.
Илюха, справедливо рассудив, что начинать разговор должен тот, кто на него вызвал, выразительно молчал, в упор рассматривая прибывших. Несмотря на то что внешне он казался абсолютно спокойным, внутри накаченного тела кипели нешуточные страсти. В этот момент он так и эдак прикидывал, чем ему может угрожать этот странный союз, и не Скомандовать ли Моте «фас!» прямо сейчас.
— А где ваш юный друг Изя? — как ни в чем не бывало поинтересовался Киндерлихт.
«Я тоже хотел бы это знать», — подумалось Солнцевскому, но вслух он выдал совсем другое:
— Выполняет ответственное задание партии и правительства.
Тевтонец переглянулся со своими спутниками и довольно искренне бросил:
— Жаль. Мы рассчитывали на его присутствие.
«Я тоже», — заметил про себя Илюха.
— Что ж, придется начать без него, — с досадой продолжил тевтонец.
— Вы так расстроены, что моего друга нет? — удивился Илюха. — Хотите, чтобы он был с нами?
— Не совсем так, — возразил Киндерлихт. — Мы бы хотели, чтобы вас с ним вообще не было.
От такой наглости Илюха поначалу немного растерялся. Даже несмотря на специфику своей профессиональной деятельности, таких заявлений ему слышать не приходилось. Однако переходить к силовым методам ведения разговора было явно рановато, поэтому Солнцевский скромненько так поинтересовался:
— Ну и чем это я со своей командой вам так не угодил?
— Да всем! — влез нетерпеливый поляк. — Вас не должно быть, не должно, и все!
— Помолчи! — зашипел тевтонец. — Мы же договаривались, что говорить буду я!
— Я не могу молчать! — засуетился Альфонсо Чмоник. — От возмущения не могу!
Киндерлихт выразительно выругался на родном языке, и поляк был вынужден замолчать и временно отойти на второй план. Пока таким образом европейское сообщество решало внутренние вопросы, Илюха решил расставить точки над «i» и выяснить волнующий его момент.
— Кстати о птичках, а вот мне опытные в делах политики люди говорили, что вы, мол, друг друга терпеть не можете и ни на какие союзы меж собой не пойдете?
— Когда у цивилизованных народов появляется общий враг, они отбрасывают внутренние конфликты и объединяются! — гордо огласил Курвель Вражинас.
— А чего четвертого с собой не взяли? — удивился Илюха, — Ну этого, Каюбека Талибского? У него тоже претензии к нам накопились.
— Мы же говорим: цивилизованные! — презрительно бросил литовец.
— Ах, ну да, ну да, — хмыкнул Солнцевский. — Так на чем мы остановились? Я весь внимание, кидайте свою предъяву.
Опять на ведущую роль вышел Киндерлихт. Он поправил рогатый шлем на голове, откашлялся и продолжил: