— Ну сами посудите, я мог бы заупрямиться, а вы бы меня долго и нудно уговаривали. Так что если вы вернетесь назад с небольшой задержкой, это не вызовет никакого удивления. Да что там, вспомните, когда вы Изю утащили!
Богатыри переглянулись, и самый старший озвучил коллективное решение:
— Ну если только чисто символически, чтобы не обижать хозяина…
— Вот и замечательно, — тут же повеселел Солнцевский. — Вы пока располагайтесь, а я за пивком в погреб схожу.
Илюха направился было воплощать в жизнь задуманное, но его остановил Попович:
— Слышь, Илюх, мои ребята по спортивному залу больно соскучились. Может, можно им, пока мы тут…
— Конечно, можно, — охотно согласился старший богатырь, — только посменно, а то зал всех принять не сможет.
Дальше в дремавших доселе «Чумных палатах» закипела бурная жизнь. Обрадованные ратники, соскучившиеся по тренировкам, тут же во дворе скидывали кольчуги, шлемы и прочую амуницию и с радостными возгласами приступали к занятиям. А оставшиеся понуро ждали своей очереди у ворот. Что и говорить, вынужденное отстранение от службы Илюхи и его компании боком задело и их.
А сам Солнцевский метнулся в погреб и с ящиком пива отправился с тремя богатырями париться в бане.
Увидев такой расклад, Соловейка только удивленно присвистнула, вздохнула и полезла в кладовую за вяленым лещом. А то мужчины всегда в спешке забывают про закуску, а потом жалуются на головную боль.
Вы скажете, что такого не может быть? Что группа захвата не будет пить пиво, париться в бане в доме потенциального преступника? Так времена другие, возражу я вам, да к тому же этого преступника они очень хорошо знали и уважали. Как-никак единственный на весь Киев богатырь-женщина!
* * *
— А богатырь Петруха подходит к ней и говорит так заискивающе: «Гюльчатай, открой личико». А Гюльчатай резко скидывает паранджу, а под ней оказывается черный Абдулла. Богатырь-то не ожидал такого расклада и растерялся, а тот из его рук копье вырвал и его заколол. А потом украл коня и был таков. Все, ребята, устал я языком чесать, потом как-нибудь дорасскажу, — брякнул Солнцевский и потянулся к очередной кружке пива.
— Ну Илюха, ну пожалуйста, — протянул Алеша Попович, — больно интересно узнать, сможет ли воевода Сухов этого басурманина достать.
— Да отстань ты от человека, — остановил горячего товарища Муромец, — он и так уже третью фильму рассказывает.
— А мне больно про золотой шлем понравилось, — смахивая пивную пену с усов, заметил Добрыня, — про джентльменов удачи.
— И откуда ты столько знаешь? — не унимался Алеша.
— Ты что, забыл, он бывшее духовное лицо? А монахи, хоть и бывшие, люди очень образованные, — вместо Солнцевского ответил Муромец.
Впрочем, сам старший богатырь ничего против этого не имел.
Распаренные, разморенные четыре богатыря сидели в предбанничке, лениво потягивали пиво и так же неторопливо заедали его лещом.
— А пиво твое действительно божественный напиток, — наверное, уже в десятый раз за вечер заметил Муромец, — ничего подобного в жизни не пробовал.
— Это Изино пиво, — устало заметил Илюха, — точнее, идея моя, а воплощение его.
— Ох, и умен ты, старший богатырь, — влез Алеша Попович, лихо разделывая очередного леща. — Жалко будет, ежели Берендей вашу команду распустит. Ой как жалко! Но ничего не поделаешь, князь сказал, что закон есть закон, мы европейская держава и стремительно реформируем судебную систему в соответствии с европейским же опытом. Что б ему пусто было.
После этой фразы все вернулись на землю и как-то загрустили.
— Ну неужели ты ничего не можешь предпринять? — в сердцах выдал Добрыня.
— Могу переловить всех послов поодиночке и вытрясти из них душу, — пожал плечами Солнцевский. — Понимаете, я ответку включить не могу. Ведь я даже не знаю, кому, собственно, претензии предъявлять. Лично мне кажется, что это все же Каюбек Талибский крутит.
— А мне кажется, тевтонец, — высказал свою версию Муромец.
— Не, это литовец! — показал свою осведомленность во внешней политике Добрыня.
— Поляк, однозначно, — поставил точку в версиях Попович.
— Слушайте, а может, они все вместе? — озадаченно поинтересовался Солнцевский.
— Нет, это нереально, — отрезал Добрыня, — они друг друга терпеть не могут. Их даже на пирах особым способом рассаживают, чтобы друг с другом не пересекались.
— Эх, мне бы только инициативу перехватить, — протянул Солнцевский, откупоривая очередную бутыль «Забористого». — А то, если так дальше пойдет, вся наша «Дружина специального назначения» в кутузке окажется, а мы даже не узнаем, по чьей вине.
Коллеги еще немного повздыхали, хлебнули на посошок и начали потихоньку собираться. Ведь еще в темницу до закрытия надо успеть, да и Берендею об успешном завершении операции доложить.
— Кстати, о Берендее, — спохватился Солнцевский, — хотя я на него обижен и все такое, но вот, передайте ему.
С этими словами он протянул две глиняных бутылки «Феофана классического».
— Только чтобы Агриппина не видела!
— Сделаем в лучшем виде, — отрапортовал Муромец. — И про Любавушку свою не волнуйся, разместим в лучшем виде.
— Эх, как же я ей в глаза-то посмотрю, — буркнул Солнцевский и толкнул дверь бани.