— Ладно, Мить, разберемся. Ты лучше вот о чем подумай — скоро нас больше сотни станет. Придется должности полусотников вводить. Ты как, согласишься?
— А откуда пополнение?
— Боярыня Гредислава Всеславна семь десятков парней дает. Так что ты подумай пока: как полусотней будешь командовать, кого вторым полусотником посоветуешь, как учебу наладить. Ну и прочее, потом обсудим. А теперь, — Мишка повернулся к Роське, — поведай-ка нам, десятник Василий, что это ты такое Корнею Агеичу в лесу сказал, что он даже повторить не может?
— Да я как лучше хотел… Ты же сам учил… — Роська явно не ожидал вопроса и слегка растерялся. — Я же ничего такого… Книжными словами…
— И что же ты господину сотнику книжными словами сказал?
— Ну я глянул, как те по болоту от нас уходят, и говорю: «Господин сотник, траектория перемещения объектов как минимум неадекватна», а он мне: «Пасть зашью!»…
От неожиданности Мишка чуть не расхохотался Роське в лицо — научил, на свою голову! Дрогнувшим от едва сдерживаемого смеха голосом спросил у Дмитрия:
— Мить, ты что-нибудь понял?
— Да ну его! — неожиданно зло отозвался Митька.
— Он уже всех своей книжной премудростью извел. Ребята из его десятка уж и не знают: то ли приказывает чего-то, то ли просто ругается. А дядька Илья и вообще говорит, что Роська сумасшедший и его надо в темный погреб посадить, пока на людей кидаться не начал.
— М-да… Теория, мой друг, суха, но вечно зеленеет древо жизни! А теперь, Вася, скажи Мите то, что ты хотел сказать господину сотнику, но нормальным — не книжным — языком.
— Так это… Долго было объяснять, а ты сам говорил, что научные термины…
— Ничего, — перебил Мишка, — мы потерпим. Рассказывай.
— Ну по болоту же как ходят? Друг за другом и от одной кочки к другой. А эти рядышком бежали и по прямой. Значит, болото мелкое, дно твердое, трясин нет. Они же пешком весь путь прошли, значит, устали, а мы верхами ехали. Догнали бы и живыми взяли. А Корней Агеич меня облаял и велел Бурею стрелять — для самострелов-то уже далеко было. Вот и получили одних покойников.
— Дурак! — прокомментировал Митька. — Надо было просто сказать: «Болото мелкое, догоним». Вот и все.
— Если такой умный, — огрызнулся Роська, — так чего же молчал?
— А у нас в степи болот днем с огнем не сыщешь, я в болотах не разбираюсь.
— Отставить! — Мишка подпустил в голос командирского рыка. — Молчать обоим! Слушать меня!
Оба спорщика мгновенно умолкли и уставились на своего старшину.
«Приживается дисциплинка-то!»
— Во-первых, то, что ты, старший десятник Дмитрий, в болотах не разбираешься, — не оправдание! Жить и воевать тебе придется здесь, поэтому придется научиться разбираться и в болотах, и в лесах, и во всем, чего у тебя в степи не было.
Во-вторых, сотник Корней после ранения в лицо плохо видит вдаль. Ему и так трудно было разобраться, а тут еще ты, Роська, влез не по делу. Скажи спасибо, что тебя только облаяли, мог бы и по шее огрести, причем за дело.
В-третьих, ты наврал. Беглецы болото знали хорошо и шли по нему правильно, так что траектория их перемещения была совершенно адекватной условиям местности.
И, наконец, в-четвертых. В строю и в бою командовать и докладывать надо коротко, четко и такими словами, чтобы было понятно сразу, а не приходилось раздумывать: что это я такое сейчас услышал? Книжные слова — для книжных бесед и мудрых размышлений, а у воинов речь своя — веками выработанная и кровью проверенная. Из всего сказанного следует вывод… Какой вывод, десятник Василий?
Роська шмыгнул носом, переступил с ноги на ногу и мрачно констатировал:
— Я сам был неадекватным.
— А попроще?
— Дураком выставился…
— Вот именно! Так всегда и бывает, когда хочешь умнее всех выглядеть. А потому слушай приказ! Десятнику Василию запрещаю пользоваться книжными словами в строю и в бою!
— Слушаюсь, господин старшина!
— Старшему десятнику Дмитрию приказываю обучить десятника Василия воинской речи и правилам ее употребления.
— Слушаюсь, господин старшина!
— Ступайте… умники.
«Вот так, сэр. Великий, могучий, живой великорусский… Никакого великорусского языка еще нет, а проблемы уже есть. А дальше будет еще круче.
А потому слушай приказ! Десятнику Василию запрещаю пользоваться книжными словами в строю и в бою!
— Слушаюсь, господин старшина!
— Старшему десятнику Дмитрию приказываю обучить десятника Василия воинской речи и правилам ее употребления.
— Слушаюсь, господин старшина!
— Ступайте… умники.
«Вот так, сэр. Великий, могучий, живой великорусский… Никакого великорусского языка еще нет, а проблемы уже есть. А дальше будет еще круче. Сколько русских языков будет в двадцатом веке? Бытовой, возвышенный, официальный, «канцелярит», архаичный, ненормативный… Имя им — легион. А еще чуть ли не каждое поколение собственный сленг добавляет. Демократы к власти пришли — англицизмы поперли… Блин, о чем думаю, других забот у меня нет…
Зато теперь стало понятно, почему я тогда в лесу так легко отделался. Один из пятерых явно был картографом или кем-то в этом роде. Очень уж правильно определено направление и расстояние до Выселок, и план Ратного достаточно профессионально выполнен. Из четверых остальных двое могли быть опытными бойцами, а двое новичками. Вовсе ведь не обязательно для корректировки старой карты давать в сопровождение картографу одних ветеранов. Будь там одни опытные бойцы, они меня пропустили бы, так что я ничего и не заметил бы, или повязали, быстро и бесшумно, если имели задание взять языка.