XX
Задолго до того, как путешественники достигли окраины первого селения, они очутились среди обширных садов манго и гуавы. Посаженные ровными рядами и подстриженные не менее тщательно, чем розовые кусты, деревья ломились от фруктов. Наконец путники повстречались и с садоводами, и с их помощниками. Приветствия, поначалу радостные, становились более умеренными, когда лакондцы замечали Хункапу Аюба и черного кота, следующих по пятам двоих мужчин, однако Эхомба и Симна спешили заверить местных жителей, что их необычные и необыкновенно крупные друзья не причинят никому вреда.
Садоводы, широко раскрыв глаза от изумления, подробно объяснили пришельцам, как наилучшим путем пройти через их страну в Северную Лаконду, поскольку именно оттуда, а не из собственно Лаконды был родом Тарин Бекуит. Расспросы показали, что, несмотря на явно благополучное существование, народ все еще пребывал в состоянии непрекращающегося траура. Каждый знал повесть о том, как вероломный колдун Химнет Одержимый явился из дальней страны, дабы похитить радость Лаконды, прорицательницу Темарил. Как самые лучшие и благородные воины Лаконды и Северной Лаконды пытались любыми способами вернуть ее, но возвращались в унынии и побежденными либо не возвращались вовсе. Колдун Химнет, забрав Темарил, скрылся, и некоторые говорят, будто чуть ли не на той стороне Семордрии. Несколько отважных сердец из обеих стран, по слухам, отправились в погоню даже в такую даль. Ни один так и не вернулся.
— Разве мы не скажем им, зачем ты пришел сюда? — Симна шел рядом с пастухом по второстепенной торговой дороге, соединявшей Лаконду с ее северной сестрой. У пешеходов, у всадников на лошадях или антилопах, у едущих на повозках — у всех глаза лезли на лоб при виде двух мужчин, ведущих за собой огромного кота и громадного зверя.
— Нет надобности. — Эхомба смотрел на дорогу перед собой. Она была пыльной, но широкой и ровной. После перехода через Хругары нормальная ходьба казалась настоящим полетом. — Если мы остановимся, чтобы побеседовать с этими людьми, они захотят узнать побольше. Кто?нибудь сообщит местным властям. А те пожелают выслушать нашу историю. — Он взглянул на друга. — Каждый день, что я провожу вдали от дома и семьи, — это день, который мне никогда не вернуть. Когда я состарюсь и лягу умирать, я вспомню все эти мгновения, все эти дни, которые я был не с ними, и буду жалеть о каждом из них. Судьба не вернет мне этих дней. — Он снова посмотрел на дорогу.
Судьба не вернет мне этих дней. — Он снова посмотрел на дорогу. — Мне хотелось бы сожалеть как можно меньше. Мы все расскажем о себе в Северной Лаконде. Это мой долг перед родителями Тарина Бекуита… если они живы.
Они были не только живы; граф Беварин Бекуит по?прежнему занимал северный трон. Об этом путешественникам поведали добродушные пограничные стражники на заставе, которая отмечала границу между двумя Лакондами. Вооруженные люди подивились на Хункапу и посторонились от Алиты, однако позволили пройти, не чиня препятствий. В сущности, они испытали немалое облегчение, увидев спины престранного квартета.
В Северной Лаконде путешественники и встретились с первой рыбой. Не в каналах или ручьях, которых в северной провинции оказалось еще больше, нежели в ее южной сестрице, и не в многочисленных озерах и прудах, а повсюду в воздухе. Рыбы плавали в небе, взмахивая плавниками и хвостами, с величавым изяществом огибая деревья и здания. Лакондцы игнорировали их, обращая на встречного тунца или макрель, камбалу или саргана не больше внимания, чем если бы то были собаки и кошки.
— В здешних каналах и прудах полно воды, да и в воздухе я ощущаю влажность, — заметил Симна, когда стайка сардин прошелестела плавниками слева от путников, — но это просто смешно!
— Рыбы здесь научились не только дышать в воздухе, но и левитировать. — Они свернули с дороги и зашли за сенной амбар. — Интересно, чем они питаются?
Ответ на вопрос Этиоля дала пара барракуд, которая выскочила из?за кустов хлопчатника и мгновенно внесла беспорядок в стайку радужных беглянок. Когда серебристые торпеды завершили свою работу, из сырого и теплого воздуха медленно посыпались кусочки рыбы, падая на землю, словно серый снег. Эхомба понимал, что если подобное случалось постоянно, то почва в окрестностях исключительно плодородна. Отработав положенный срок по уходу за деревенским садом, он знал, что нет ничего лучше для удобрения почвы, чем остатки рыбы.
Как они ни старались, было просто невозможно не замечать присутствия воздухоплавающих рыб. Встречавшиеся же путешественникам лакондцы спокойно занимались своими делами, словно такое необычное явление представлялось совершенно заурядным и повседневным — каковым, впрочем, для них оно и было. Однажды они увидели двух мальчиков, со смехом преследовавших маленький косячок селедок. У мальчишек были прекрасные сетки, приделанные к длинным палкам. Так они ловили — не бабочек, а свой завтрак.
У Эхомбы и Симны сетей не было, а Хункапа Аюб был слишком медлителен, чтобы схватить стремительную, проворную рыбу, однако при них находился механизм для ловли более действенный, нежели любой невод. Быстрым как молния движением, чуть ли не небрежным взмахом когтей Алита добыл из воздуха макрель и люциана, как только путешественникам захотелось перекусить.