Когда первый свет забрезжил на горизонте, стебли пришельцев напряглись, а их листья раскрылись, как и у всякого цветущего растения. Вытянув стебленожки в полную длину, путешественники переменили спящее положение и распрямились, чтобы совершенно вертикально встретить солнце. Один даже довольно долго оставался неподвижным на одном месте, полностью раскрыв цветок, чтобы вобрать в себя жизнетворный свет. Это действие только еще больше подтвердило схожесть пришельцев с порождениями сверкающих всеми красками полей, которые их окружали. В одной вещи цветы теперь были абсолютно уверены: что бы они собой ни представляли, чужаки определенно не грибы.
Однако они были слишком подвижными, слишком беспорядочно блуждающими, чтобы являться цветами. Возможно, они представляли собой некую странную комбинацию мышеподобных существ и растений. Согреваясь и набираясь сил под лучами восходящего солнца, цветы размышляли, как лучше приступить к делу.
Первыми начали флоксы. Вытянув свернутые усики, поначалу нерешительно, а затем все более настойчиво они попытались обвить нижние члены двух пришельцев. Сперва гости попросту стряхивали их, но когда на помощь десяткам цветков пришли сотни, те начали реагировать более энергично, испуская громкие звуки на частотах, весьма отличных от тех, которыми пользовались летучие мыши.
Когда же путешественники попятились, отдирая цеплявшиеся усики, решили не упустить представившуюся возможность орхидеи. Благодаря огромному разнообразию видов орхидеи прекрасно овладели химией. Исходя из теории, что вожделенные пришельцы обладают более существенным сходством с летучими мышами, нежели с растениями, они скоординированным усилием выделили обширное облако нектара. Клейкая сладкая жидкость окутала остолбеневших пришельцев, заставив их покраснеть от возбуждения, однако благодарности они не выказали. Вместо того чтобы немедленно объединиться с орхидеями и их союзниками, путешественники начали обтирать себя своими листьями. Подобная реакция очень походила на возможную реакцию растений, поскольку ни один цветок не нуждался в нектаре другого. Видимо, пришельцы были не такими уж мышеподобными.
Но азалия и жимолость продолжали придерживаться этой теории. С их точки зрения, орхидеи рассуждали правильно, хотя действовали неверно. Принимая во внимание подвижность путешественников, требовались и более энергичные меры. Поэтому они сосредоточились и выпустили не нектар, а аромат. Обладая сильным запахом, азалия и жимолость модифицировали свой букет на основании того, что знали об органах чувств летучих мышей и подобных существ.
Объединенный выброс ароматов возымел желаемый эффект. Окутанные облаком благовоний, все три чужака стали двигаться медленнее. Двое из них начали пошатываться, а третий и вовсе рухнул на землю. Цветы, на которые он упал, изо всех сил старались его поддержать. Совместными усилиями они принялись передвигать неподвижное тело вверх, подальше от спорной территории высохшего болота. Сотни стеблей и тысячи лепестков напрягались, чтобы переместить эту немалую тяжесть.
Их встревоженные соперники, вербена и ноготки, попытались захватить двоих оставшихся путешественников, перетянув их на свою сторону. Цветы вытянули вперед заостренные листья, угрожая впиться в стебли пришельцев, если те попытаются последовать за своим плененным спутником. Другие листья покрылись крохотными кремнистыми иглами, содержащими концентрированные алкалоидные яды, стараясь воздвигнуть преграду между двумя более крупными пришельцами и тем, которого медленно, но верно тащили вверх по склону торжествующие пурпурный вьюнок и примула.
Другие листья покрылись крохотными кремнистыми иглами, содержащими концентрированные алкалоидные яды, стараясь воздвигнуть преграду между двумя более крупными пришельцами и тем, которого медленно, но верно тащили вверх по склону торжествующие пурпурный вьюнок и примула. В центре оспариваемой долины вели схватку за главенство ядовитая евфорбия и опийный мак.
Именно в этот момент самый высокий, но ни в коем случае не самый крупный из троих чужаков раз и навсегда доказал, что ни он, ни его спутники не являлись цветами. Сначала приведя в равновесие своего более крупного спутника, он достал из?за спины отдельный стебель и. прикрепил его к одной из своих цветоножек. Пришелец начал вращаться, а эта удлиненная цветоножка раскачивалась в разные стороны, хотя никакого ветра не было. Край ее добавочного вытянутого листа был острее любого шипа.
Серебристый лист рассекал стебли, и цветы летели на землю. Прорубаясь без разбору сквозь преисполненных надеждами друзей и заклятых врагов, не отдавая предпочтения тому или иному цветку, путешественник рубил и кромсал все, что перед ним находилось, пока не добрался до своего спутника. Перемещаясь на длинных, упругих двойных стеблях, он двигался быстрее, нежели победоносные цветы могли тащить лежащее тело.
Поразительно крепкий лист выкосил площадку вокруг поверженного индивида. Затем более высокий пришелец согнулся вдвое и, демонстрируя силу и ловкость, не доступные ни одному цветку, поднял неподвижного спутника к себе на плечи. Повернувшись, он начал отступать тем же путем. Растения старались поймать его стебли своими, а усики и сильные корни норовили опутать и повалить путешественника, однако острый лист продолжал качаться и рубить. Против его неодолимого края не мог устоять даже самый крепкий корень.