Раньше гвардейцев ее узнали декоративные рыбки, плававшие в приемном зале, — и исчезли через открытые двери, будто их вынесли не плавники, а молния, как испаряющиеся прочерки желтого и оранжевого, красного и зеленого. Они буквально пролетели сквозь взвод сине?золотого подкрепления, спешащего в зал.
Серо?белая масса отрастила себе плавники и большущий серповидный хвост. Возникла пара глаз, совершенно черных и без зрачков. Однако находившиеся в комнате на эти детали не обратили внимания, поскольку их взгляды сосредоточились на единственной господствующей черте: на пасти.
Она была невероятных размеров, способной поглотить человека целиком. Изнутри эту впечатляющую полость покрывали многочисленные ряды поблескивающих белых треугольных зубов. Их края имели зазубринки по обеим сторонам от острого конца, как мясные ножи. Это был несравненный рот, не похожий ни на что другое во всем подводном царстве. Если смотреть спереди, то челюсти и зубы складывались в неповторимо чудовищную улыбку.
Большая белая акула сорвалась с кончика костяного меча, и ее стало относить к шеренге стражников. Несколько человек выскочили из строя и бросились бежать, но остальные храбро удерживали позицию, выставив длинные пики. На мече появилось еще одно серо?белое каплевидное вздутие, обещавшее оказаться покрупнее предыдущего.
Один из гвардейцев ткнул пикой в нависшего хищника. Выдвинув челюсти за пределы губ, громадина съела ее. Оставшись с куском бесполезной деревяшки в руках, стражник повернулся и кинулся к ближайшей двери.
— Не отступать! — Беварин Бекуит вскочил с трона. — Нападайте! Это всего лишь рыбы, как те, что вы каждый день видите на улицах.
Граф Северной Лаконды говорил полуправду?полуложь. Это были всего лишь рыбы, но определенно не такие, каких гвардейцы видели каждый день. Не декоративные, не безвредные и очень голодные. К тому же теперь их было три, а плодовитый меч начал производить на свет четвертую.
Стражники, надо отдать им должное, выполнили приказание своего сюзерена. Они постарались окружить двух акул и атаковать их длинными копьями. Несколько ударов достигли цели, и капельки красной акульей крови закапали на пол. Но раны только разозлили акул. Ударяя огромными изогнутыми хвостами, они, как стрелы, носились в воздухе и кусали все, что попадалось на пути, будь то пика, гвардеец или несчастная мебель.
С одной акулой гвардейцы, вероятно, и справились бы. Две, а потом, и три заставили их обороняться. Когда же меч Эхомбы вырастил шестую, приемный зал превратился в кровавое месиво.
Гвардейцы бросились бежать, преследуемые безжалостными плотоядными торпедами. Счастливцам удалось спастись через охваченные паникой коридоры, их менее расторопные товарищи были полностью расчленены. Скоро весь пол усеяли обрывки плоти, а изящная мебель и обои покрылись красным. Под защитой отчаявшихся стражников Беварин Бекуит бежал через тайный лаз, расположенный за тронным помостом. Многим его телохранителям повезло куда меньше.
Что же касается Харамоса бин Гру, то он попытался улизнуть вместе с графом, но был выпихнут обратно в кровавую преисподнюю зала. Через головы охранников Бекуит все же успел прокричать купцу последнее «прощай», прежде чем нырнуть в безопасность.
— Что, Харамос, он не колдун? Тут ты мне солгал. А не солгал ли ты и о том, как умер мой сын?
— Нет, сир… поверьте, я сказал правду! — Несмотря на то что он был безоружен, если не считать пары спрятанных маленьких ножей, торговец пытался прорваться сквозь строй гвардейцев. Однако трудно одолеть противника, если вас разделяют шесть футов деревянного древка и фут острого лезвия. Таково преимущество пики со стальным наконечником. — Вот убийца! Неотесанный, нецивилизованный южанин. И он не колдун, он сам это говорил! Хотя я признаю, что был введен в заблуждение колдовскими штуками, которые он носит при себе.
— Ты прав в одном. — Нагнувшись, чтобы войти в низкую дверцу, Бекуит помедлил. Его телохранители отчаянно старались не подпустить акул к графу. — Кого?то здесь вводят в заблуждение. Жаль, что нет времени разобраться.
Он быстро скрылся в потайном коридоре. Один за другим охранники попытались уйти за ним. Кое?кому это удалось. Остальные оставили разбушевавшимся акулам свои конечности, а некоторые — даже головы.
Отступив, бин Гру прижался к стене и начал пробираться к ближайшему выходу, пятясь от королевского помоста. Перед его глазами разыгрывалась невиданная драма беспощадной кровавой резни. Он уже почти добрался до двери, когда совершил ошибку: решил побежать. Резкое движение привлекло внимание одной из мародерствующих акул. Когда она повернулась, купец не вскрикнул от страха, а исступленно выругался. Кончина, таким образом, соответствовала сущности всей его жизни, она явилась отражением внутренней порочности и бесконечной ярости. Акуле это было безразлично, и она перекусила торговца пополам.
В приемном зале теперь властвовали восемь белых акул, медленно плававших кругами в поисках дополнительной добычи. Некогда величественное помещение приняло вид скотобойни: повсюду была кровь, внутренности, части тел. Последний живой стражник сбежал.