Вежливые покупатели расступились, чтобы пропустить путешественников. А может, они просто не хотели стоять на пути у Алиты. Кот, как он обычно делал в присутствии большого числа людей, понурил массивную голову и старательно отводил взгляд. Эта нарочитая поза лицемерной кротости отнюдь не уменьшала беспокойства стариков и женщин с маленькими детьми.
Покуда Симна делал покупки, Эхомба забрасывал приказчиков вопросами. Очень многое из того, что он увидел на полках, оказалось для него совершенно новым и чудесным. Тут были и маленькие механические устройства замысловатой формы, и ярко окрашенные ткани, и предметы домашнего обихода.
Большую часть упакованных продуктов он даже никогда не пробовал, и раздраженному Симне приходилось вновь и вновь растолковывать назначение заморских товаров и диковинок.
Когда они закончили то, зачем пришли, угрюмый северянин, сжав в кулаке последнее членгууское золото, пересчитал оставшиеся монеты.
— Я не рассчитывал уйти с этим на покой, но хотел по крайней мере немного развлечься. А теперь тут не хватит даже до конца нашего путешествия.
— Не расстраивайся, Симна. — Эхомба положил ладонь на руку друга. — Золото нужно только для того, чтобы его тратить.
— Я знаю несколько способов, как мне хотелось бы его потратить. — Северянин устало вздохнул. — Во всяком случае, у нас еще остались деньги, чтобы разок?другой выпить. — Он кивнул на терпеливого Алиту. — Даже коту можно купить выпивку.
— Благодарю вас, миски воды будет вполне достаточно. — Теперь, когда его мех наконец полностью высох, к коту вернулось все его достоинство. Совершенно довольный, он царственно развалился в дальнем углу, к большому облегчению постоянных посетителей тесного питейного заведения.
Усевшись на превосходно сделанные плетеные стулья, путешественники роскошествовали, потягивая напитки с настоящим льдом. Столь поразительная и неожиданная вещь так заинтриговала Эхомбу, что он решил подольше задержаться в баре. Те, кто сидел поблизости, оказались внимательными слушателями. Очутившись в своей стихии, Симна вовсю приукрашивал правду о странствиях в дальних краях импровизированными выдумками. Всякий раз, когда северянин вываливал увлеченным слушателям особо вопиющие враки, Эхомба бросал на него осуждающие взгляды. Его словоохотливый товарищ их старательно избегал. Алита тем временем, уютно свернувшись в углу, продолжал дремать.
Благодарные и внимательные слушатели усердно потчевали путешественников освежающими напитками, и так за разговорами пролетел не только остаток дня, но и изрядная часть начинающегося вечера. Но в конце концов даже красочные рассказы Симны ибн Синда стали тускнеть, по мере того как их ранее пылкие поклонники врозь и парами начали расходиться и покидать магазин, прихватив сделанные днем покупки.
Когда же на улице наступила кромешная тьма, их аудитория сократилась до двоих: парочки здоровенных бородатых поденщиков примерно того же возраста, что и сами путешественники. Их уход, однако, был столь же неожиданным, сколь и стремительным.
Взглянув на почерневшую улицу, которая виднелась сквозь отдаленную главную дверь, тот из двоих, что был чуть ниже, внезапно встал. Он выпучил глаза и вцепился в плечо все еще сидевшего товарища:
— Надун! Посмотри наружу!
У второго парня отвалилась челюсть. Он повернулся к человеку, работавшему за маленькой стойкой. Этот достойный господин, ставя на полку последний протертый стакан, серьезно проговорил:
— Совершенно верно. Вы, ребятки, лучше поторапливайтесь, а не то придется возвращаться домой… после.
— Почему ж ты не предупредил нас? — Голос первого мужчины был напряженным и обвиняющим. На сей раз бармен оторвался от работы.
— Вы взрослые люди. Я торговец, а не нянька.
Если бы не ужас на их лицах, то было бы смешно смотреть, как эти двое с невероятной поспешностью натягивают свои прекрасные вечерние пиджаки и выскакивают из универмага. Тот, что поменьше, кинул хозяину пригоршню монет, не удосуживаясь ни пересчитать их, ни получить сдачу.
Причмокнув губами, Симна поставил на стол перед собой бокал и небрежно осведомился у бармена, нагнувшегося, чтобы собрать раскатившиеся по полу монеты:
— Что все это значит?
Дородный торговец щеголял роскошными черными усами, завивавшимися вверх на кончиках. Они разительно контрастировали с его сверкающей лысиной, на которой растительности было не больше, чем на керамической чаше.
Видимо, в порядке компенсации у него были ужасающе густые брови.
— А вы не знаете? — Выпрямившись, он отправил урожай своей монетной жатвы в объемистый передний карман грубого хлопчатого фартука. — Правда, что ли, не знаете?
— Судя по всему, нет. — Эхомба водил пальцем по краю стакана. — Не могли бы вы несколько просветить наше неведение?
Недоверчиво покачав головой, хозяин вышел из?за стойки и приблизился к их столику. Выражение его лица было строгим и осуждающим. Насколько Эхомба мог судить, во всем заведении оставались только они да бармен. Все другие посетители и служащие давным?давно разошлись.
Толстым пальцем негостеприимный хозяин указал на деревянные часы, стоявшие на высокой деревянной полочке: