Теперь Джулиан «борется» со своими джинсами. Горловина футболки стала мокрой от стекающей с волос воды.
— Немного,- виноватым тоном отвечает он.- Я не хотел. Наверное, около пяти отключился.
Наверное, около пяти отключился. Тогда уже стало светать.
Джинсы надеты, и Джулиан удивительно ловко запрыгивает обратно на платформу и спрашивает:
— Ты готова?
— Через минуту. Я хочу помыться. Как ты, под решеткой.
— Ладно.- Джулиан кивает, но не двигается с места.
Кажется, я начинаю краснеть. Уже очень давно я не чувствовала такого смущения оттого, что на меня кто-то смотрит. Я теряю связь с новой жесткой Линой, той, которая превратилась в Дикой местности в настоящего бойца, и никак не могу забраться обратно в ее тело.
— Мне надо снять одежду,- прямо говорю я, раз уж он не понимает намеков.
— А, да, хорошо.- Джулиан, спотыкаясь, начинает отступать.- Конечно. А я пойду вперед на разведку.
— Я быстро,- говорю я.- Нам нельзя здесь задерживаться.
Перед тем как раздеться, я выжидаю, когда стихнут шаги Джулиана. На минуту я умудряюсь забыть о том, что где-то там, в темноте, рыщут стервятники. На минуту у меня получается забыть о том, что я сделала, о том, что вынуждена была сделать. О луже крови, которая растекалась по полу в складской комнате, о глазах стервятника, удивленных и обвиняющих. Я, голая, стою на платформе и протягиваю руки к светлеющему небу, а сквозь решетку все струится вода, словно небо решило перетечь на землю. От холодного воздуха я покрываюсь гусиной кожей. Потом я присаживаюсь на корточки и спрыгиваю с платформы. Дерево и металл железнодорожных путей кусают босые ноги. Я бреду по лужам к решеткам. Там я поднимаю голову, и дождь бьет мне в лицо, разглаживает волосы, ручейками стекает по спине, по плечам и груди.
Это самое восхитительное ощущение в моей жизни. Мне хочется кричать и петь от радости. Вода холодная и пахнет свежестью, она словно прихватила по пути запах веток деревьев и молодых мартовских почек.
Я тянусь вперед и позволяю воде заливать мои глаза и рот, а спина у меня пульсирует, как будто по ней бегают тысячи крохотных ножек. До этого момента я не понимала, насколько измучено мое тело. Болит каждая его клеточка, руки и ноги покрыты темными синяками.
Я понимаю, что уже смыла все, что можно было смыть, и дрожу от холода, но все равно не могу заставить себя выйти из-под воды. Это хороший холод, он очищает.
Но возвращаться надо. Я так ослабла, что подтягиваюсь на платформу только со второй попытки. С меня стекает вода, а на бетоне остаются мокрые следы от моих ног. Я отжимаю руками волосы, и даже это обычное естественное действие доставляет мне радость.
Потом я надеваю джинсы и подворачиваю один раз на талии, чтобы не свалились, но они все равно болтаются на бедрах.
И тут я слышу шаги за спиной. Я оборачиваюсь и одновременно прикрываю руками грудь.
Из темноты выходит Джулиан.
Продолжая прикрывать грудь одной рукой, второй я хватаю футболку.
— Не двигайся,- окликает меня Джулиан.
Оттенок в его голосе, как будто он приказывает мне сделать что-то крайне необходимое, заставляет меня остановиться.
— Не двигайся,- уже мягче просит он.
Нас разделяет двадцать футов, но от того, как он на меня смотрит, у меня такое чувство, словно мы стоим лицом к лицу. Я кожей чувствую его взгляд. Это как легкое покалывание. Я точно знаю, что должна надеть футболку, но не могу пошевелиться. Я даже дышать не могу.
— Я никогда раньше не видел такое,- просто говорит Джулиан и делает еще один шаг в мою сторону.
Косые лучи света падают ему на лицо, я вижу нежность в его глазах, вижу, как они затуманиваются, и от этого взгляда меня бросает в жар, тело мое начинает таять от удивительного ощущения теплоты и покоя.
И в то же время слабый голос где-то на краю моего сознания начинает кричать: «Опасность, опасность, опасность».
А за ним как эхо: «Алекс, Алекс, Алекс».
Так когда-то на меня смотрел Алекс.
— У тебя такая тонкая талия,- говорит Джулиан.
— У тебя такая тонкая талия,- говорит Джулиан.
И все, больше он ничего не говорит, да и эти слова произносит так тихо, что я с трудом могу их расслышать.
Я заставляю себя отвернуться. Трясущимися руками я надеваю спортивный бюстгальтер, потом футболку. Когда я снова поворачиваюсь к Джулиану, мне почему-то боязно на него смотреть. Он подошел совсем близко. От него пахнет дождем.
Он видел меня без бюстгальтера.
Он смотрел на меня так, словно любовался.
— Лучше стало? — спрашивает Джулиан.
— Ага.
Я смотрю под ноги и осторожно провожу пальцем по порезу на шее. Рана в полдюйма длиной и уже подсохла.
— Дай посмотрю.
Джулиан тянется ко мне, но потом его рука замирает возле моего лица. Я смотрю ему в глаза. Он как будто спрашивает у меня разрешения. Я киваю, и тогда Джулиан мягко приподнимает мой подбородок, чтобы посмотреть на порез.
— Нам надо сделать повязку.
Нам. Теперь мы на одной стороне. Джулиан не собирается припоминать мне о том, что я его обманывала, и о том, что я не исцеленная. Интересно, как долго это продлится?
Он отходит к рюкзаку и вытаскивает оттуда медикаменты, которые мы украли из складской комнаты,- широкий пластырь, пузырек с перекисью водорода, антибактерицидную мазь и несколько ватных тампонов.