— Я из Портленда. А где мы сейчас?
— В нескольких милях к востоку от Рочестера,- говорит девушка.
— Рочестер. Это в Нью-Гемпшире? — спрашиваю я.
— Ага,- Девушка ухмыляется,- Наверное, ты его весь протопала. Долго шла?
— Не знаю.
Я снова прислоняюсь к стене. Рочестер, Нью-Гемпшир. Значит, хоть я и пересекла северную границу города, потом, уже в Дикой местности, я сделала крюк и в итоге оказалась в шестидесяти милях к юго-западу от Портленда. Я проспала, наверное, не один день, но меня снова одолевает слабость.
— Я потеряла счет времени.
— А ты крутая,- говорит девушка. Я не понимаю значения этого выражения, но догадываюсь,- Как перешла границу?
— Я не… я переходила не одна.- Змея внутри меня еще яростнее колотит хвостом,- То есть я не должна была быть одна.
— С тобой был кто-то еще? — Девушка пристально смотрит на меня, глаза у нее почти такие же черные, как ее волосы,- Друг?
Я не знаю, как ее поправить. Мой лучший друг? Мой парень? Моя любовь? Я еще не научилась вот так запросто произносить это слово, мне кажется это кощунством. Поэтому я просто киваю в ответ.
— Что случилось? — уже мягче спрашивает девушка.
— Он… он не смог.
Когда я говорю «он», в глазах девушки вспыхивает искра понимания. Если мы вместе бежали из Портленда, города сегрегации по половому признаку, значит, мы были больше чем просто друзья. Я благодарна, что девушка не делает на этом акцент.
— Мы смогли пробиться к границе, но потом появились регуляторы и пограничники…- Боль у меня в желудке набирает силу,- Их было слишком много.
Девушка резко встает со стула, приносит к кровати одно из жестяных ведер, которые стоят под раковиной, и снова садится.
— До нас доходили слухи,- говорит она,- Рассказывали о серьезном побеге из Портленда. Говорят, задействовали большие силы полиции, власти все сделали, чтобы замолчать этот инцидент.
— Так вы знаете? — Я снова пытаюсь сесть, но спазм в желудке не дает это сделать.- Вам говорили, что случилось с моим… с моим другом?
Я спрашиваю, хотя сама знаю ответ. Конечно, я его знаю.
Я видела, как он там стоял, весь в крови, а они набросились на него, как черные муравьи из моего сна.
Девушка не отвечает, она просто сжимает губы, так что они превращаются в тонкую линию, и встряхивает головой. Но ей не надо ничего говорить, все и так ясно, ответ написан на ее лице.
Змея окончательно распускает свои кольца и начинает дергаться с бешеной силой. Я закрываю глаза. Алекс, Алекс, Алекс. Он для меня — все, он — моя новая жизнь, надежда на лучшее. Теперь все это рухнуло, обратилось в прах.
Теперь все это рухнуло, обратилось в прах. Больше ждать нечего.
— Я надеялась…
У меня перехватывает дыхание, эта гадина в желудке начинает продвигаться к моему горлу.
Девушка снова вздыхает, я слышу, как она встает и отодвигает стул от кровати.
— Я думала…- Тошнота не дает говорить, я с трудом выдавливаю из себя слова,- Я думала, что еще…
Тут я свешиваюсь с кровати и меня рвет в ведро, которое девушка уже поставила рядом, мое тело выкручивает от накатывающих спазмов.
— Я так и знала, что этим кончится,- говорит девушка и качает головой, потом исчезает в темном коридоре, но через секунду снова заглядывает в комнату,- Кстати, меня зовут Рейвэн.
— Лина,- говорю я, после чего меня рвет с новой силой.
— Лина,- повторяет за мной девушка, постукивая костяшками пальцев по стене,- Добро пожаловать в Дикую местность.
После этого она исчезает, а я остаюсь наедине с ведром.
Позже днем Рейвэн возвращается, и я снова пытаюсь усвоить бульон. На этот раз я пью маленькими глотками, и у меня получается удержать его в желудке. Я все еще такая слабая, что с трудом удерживаю миску у рта, поэтому Рейвэн мне помогает. Мне следовало бы смутиться, но я ничего не чувствую. Тошнота отступила, и ее место тут же занял ступор, я словно погружаюсь под воду.
— Хорошо,- одобрительно говорит Рейвэн, после того как я выпиваю половину миски, и снова уходит из комнаты.
Теперь, когда я в сознании, все, чего мне хочется,- это заснуть. Во сне я хотя бы могу вернуться к Алексу, могу перенестись в другой мир. Здесь, в этом мире, у меня нет ничего — ни семьи, ни дома, ни места, куда можно было бы пойти. Алекса больше нет. Но теперь и я никто.
Я не могу даже плакать, внутри меня все превратилось в пепел. Снова и снова я вспоминаю, как в тот последний момент обернулась и увидела его за стеной дыма. Мысленно я пытаюсь вернуться туда, за пограничное заграждение, за стену из дыма. Тянусь к нему, хватаю за руку и тяну к себе.
«Алекс, вернись».
Все кончено, остается одно — идти ко дну. Часы смыкаются вокруг меня, как стенки могилы.
Спустя какое-то время я слышу шаркающие шаги, а потом эхо смеха и разговоров. Ну, хоть на этом можно сконцентрироваться. Я пытаюсь угадать, сколько людей принимает участие в разговоре, но мне удается лишь различить низкие голоса парней и мужчин, тоненькое хихиканье и редкие вспышки смеха. Один раз я слышу, голос Рейвэн, она кричит: «Ну хватит! Хватит!» Но в основном все это похоже на звучащую где-то вдалеке песню.
Конечно, то, что в Дикой местности девушки и парни живут в одном доме, логично. В конце концов, в этом весь смысл — свобода выбирать, свобода быть рядом, смотреть друг на друга, касаться, любить. Но одно дело — представлять это, другое — оказаться в такой реальности. Разница так велика, что я невольно начинаю паниковать. До встречи с Алексом я все свои неполные восемнадцать лет свято верила в систему, на сто процентов была уверена в том, что любовь — это болезнь, что мы должны защищать себя от нее, что девушки и юноши не должны общаться, потому что заразиться можно даже от одного взгляда, от одного прикосновения. И хоть общение с Алексом изменило меня, я не могу взять и стряхнуть с себя этот страх. Просто не могу.