— Ну?! — ехидно поинтересовался Пацук.
— Ты прав, — кивнул головой Раимов, а затем снова заорал: — Пять нарядов вне очереди, агент Пацук. И если в следующий раз после своего опоздания не придумаешь чего?либо поумней, отправишься в изолятор на трое суток. На хлеб и воду!..
— Да вы что, с ума сошли? — возмутился Микола. — Там же…
Еще не договорив фразу, есаул выскочил в коридор и застыл. Все видимое пространство подземного бункера выглядело девственно?чистым, белым и пушистым, без каких?либо признаков присутствия зеленых чертей оптом или одного Черментатора в розницу. Отказываясь верить увиденному, Микола потер глаза и вновь посмотрел по сторонам. Еще несколько секунд назад Черментатор стоял в десятке метров от входа в актовый зал и был вполне осязаем, а теперь попросту бесследно исчез. Хотя какие вообще могут быть следы на бетоне?..
— Он не мог далеко уйти! — рявкнул есаул, врываясь обратно в актовый зал. — Я только минуту назад с ним разговаривал.
— Я только минуту назад с ним разговаривал. Это Черментатор был, чтоб мне ни шмата сала в жизни ни съесть!.. Черментатор. Только защитного цвета и выглядит, как черт! Я…
— Все, Пацук, ты меня достал, — устало вздохнул Раимов. — Если не хочешь прямо сейчас в изоляторе оказаться, сядь на место и заткнись. А чтоб больше не бредил, после собрания пойдешь на прием к доктору Гобе. — Француз удовлетворенно потер руки. — Все ясно, агент Пацук?
— Да я ж вам говорю… — с жаром начал было возмущаться Пацук и вдруг понял, что доказывать что?либо бесполезно. — Так точно, товарищ подполковник. Только вы мое слово еще помянете! Воно ж как бывает? Не верили татары честному слову киевлянина, а потом бац, и на Куликово поле приехали.
— Во?первых, ты не киевлянин, во?вторых, киевлян на Куликовом поле и не было, а в?третьих, еще два наряда вне очереди, — ухмыльнулся Раимов. — Все ясно, агент Пацук? Еще вопросы будут?
— Никак нет, — обреченно буркнул Микола и поплелся на свое место, рядом с Сарой Штольц.
— Зря ты так, — прошептала девица, подождав, пока есаул опустится в кресло. — Нужно было что?нибудь поумнее придумать. Но все равно спасибо! Очень забавно получилось.
— А вот я только и старался, что безмозглую еврейку рассмешить! — не в силах сдержаться, рявкнул Пацук. Шедший к столу президиума Раимов обернулся и удивленно вскинул брови. Микола скрипнул зубами.
— Есть два наряда вне очереди! — завопил он, вскакивая с кресла.
— Один, — хмыкнул подполковник. — За сообразительность.
— Вот уж не думал, что за сообразительность в москальской армии еще и наряды дают. Лафа! — буркнул есаул, усаживаясь обратно. Раимов, решивший проявить тактичность, сделал вид, что этой реплики не слышал.
— Итак, господа?товарищи и прочие граждане, — проговорил он, поднявшись на сцену, — сердечно благодарю Пацука, позволившего нам наконец открыть собрание. Сегодня, вопреки традиции, обойдемся без вступительного слова. Сразу перейдем к докладу, который подготовил для нас профессор Зубов. — И повернулся к ученому. — Профессор?
Зубов, не обращая никакого внимания на обращение командира базы, что?то сосредоточенно искал около стола. Пошарив руками по столешнице, профессор взглядом поискал неизвестный предмет на поверхности сцены. Затем, видимо, не удовлетворившись увиденным, сполз со стула и начал искать таинственное нечто под столом. Не найдя и там потерянной вещи, Зубов от поисковых работ не отказался. С завидным упорством он обследовал участок сцены перед столом и явно вознамерился сползти в зал, но Раимов поймал его за хлястик белого халата и легко поднял на ноги. Не удержавший равновесия ученый ткнулся ему носом в плечо.
— Профессор, вы… — начал было говорить подполковник, но закончить фразу не успел.
— Эврика! — заорал Зубов, тыча пальцем в шеврон Раимова. — Вот же он, а я думал, куда он подевался?.. Товарищ подполковник, вы зачем план моего доклада себе на плечо пришили?
— Что? — оторопел Раимов и, бережно отодвинув профессора в сторону, уставился на исписанный странными загогулинами, только отдаленно напоминавшими буквы русского алфавита, шеврон. — Что за черт?!
— Не черт, а Черментатор, — ехидно пояснил со своего места Пацук.
— Не Черментатор, молодой человек, а план моего доклада, — отрезал Зубов.
— Может быть, просто галлюцинация? Временное помутнение рассудка из?за перенапряженного графика последних дней? — вмешался в дискуссию доктор Гобе. — В некотором роде, вербальная шизофрения…
— Мо?о?олчать! — заорал Раимов так, что ударной волной его крика едва не оторвало камеру наблюдения со стены.
В зале наступила тишина.
— Вот так?то лучше, — все еще сердито буркнул подполковник. — Профессор, я спрашиваю, зачем вы шеврон мне исписали?
— Так разве это шеврон? Это такой же шеврон, как… — продолжил было спорить Зубов и вдруг замолчал. — Действительно, шеврон. А что на нем… Ах, ну да! Вспомнил. Извините. Это рассеянность. Некоторые говорят — признак гениальности. Вот я помню, как Эйнштейн…
— Вы лично при этом присутствовали? — не дав рассказать сказку про Эйнштейна, перебил профессора Раимов. Зубов поперхнулся.
— Э?э, нет, конечно, — растерянно пробормотал ученый.