А масштаб меценатства у русских купцов? Сколотив хотя бы небольшое состояние, откупщик или фабрикант охотно финансировал научные экспедиции, технические изобретения, платил огромные деньги за картины и статуи. В Историю вошли БРАТЬЯ Третьяковы, чью фамилию до сих пор носит знаменитая картинная галерея в Москве. А сколько таких Третьяковых было по всем провинциальным городам!
«Русская духовность» и «нестяжательство» производили странное впечатление на европейцев. Для иностранцев это было даже дико. Русские представлялись непонятными и странными чудаками.
Не менее странным было для них и равнодушие большинства русских к тем формам личной независимости, которыми гордилась Европа. Для европейца казалось очевидным, что человек должен стремиться к утверждению своих неотъемлемых личных прав. Так же естественно, как он должен стремиться к материальному благосостоянию.
А здесь какие-то странные люди, которые совершенно равнодушны к праву голоса при выборе бургомистра или к праву на предпринимательскую деятельность… А дети купцов даже отказываются быть предпринимателями, чтобы стать интеллигентами… безумцы!
Русские духовно жили вне тех ценностей, которые европейцы считали «само собой разумеющимися» и эталонными.
А люди, равнодушные к ценностям Европы, казались им или отсталыми, или равнодушными к собственной судьбе. Раз не хотят демократии и прав человека, значит они любят насилие и готовы выносить самые ужасные условия. Ведь в быту русские так и поступают — приспосабливаются к своей «чересчур холодной» стране. Так и в политике — приспосабливаются к любой жестокости. Мордуй их как угодно, русские и не почешутся.
Сатира и реальность
Как?! — скажут мне. А как же быть с сатирой Фонвизина «Недоросль»? Разве в этой комедии речь идет о духовных и умственно одаренных людях? «Нас, детей, было восемнадцать человек, да кроме меня с братцем все, по власти Господней, примерли. Иных из бани мертвых вытащили. Трое, похлебав молочка из медного котлика, скончались. Двое о святой неделе с колокольни свалились; а остальные сами не стояли, батюшка!»
Н-да… То-то у нас время от времени речи заводят о генетическом вырождении России… А как, оказывается, давно начали вестись эти беседы!
Д. И. Фонвизин. Самое удивительное и смешное, что его «Недоросля» до сих пор смешно читать. Эта комедия даже выпущена в современном формате аудиокниги
Причем если кто-то из Скотининых и выживет, все равно дураком живет, дураком и помрет. Потому как их батюшка грозит проклятием всякому из всех восемнадцати детей, кто «чему-нибудь учиться захочет».
В общем, царство кошмара и фильм ужасов.
А пьесы А. Островского о «темном царстве» купцов? Их же без страха и отвращения читать невозможно.
Но ведь ответ совсем прост. Отнестись к этим произведениям нужно так же, как ко всякой сатире… как к сатире! Видеть в них не фотографию, а карикатуру того, что в жизни не нравится автору.
Разве Митрофанушка — положительный персонаж Фонвизина? Разве его считало положительным персонажем русское общество? Отнюдь… Митрофанушка сделался символом как раз того, каким ни в коем случае не надо быть. Митрофанушкой разве что дочерей пугать в духе педагогики XVIII века. И никакой розги не надо: «Доченька, будешь плохо учиться, выдам замуж за Митрофанушку». И готово, и девица, вздев юбки, несется зубрить французские глаголы и какую угодно скучищу, только бы не за Митрофанушку.
Да и вся семья Скотининых — символ того, какими дворяне становиться ни в коем случае не должны.
Исключения из правила
Уважив Божие долготерпение, держись добродетели. Ибо не до конца будет терпеть пренебрегае-мый Судия, но наложит сильную руку.
Исидор Пелусиот, отец Церкви, IV-V вв.
Разумеется, из всякого правила есть исключения. Отвратительную память о себе оставили купцы-выскочки. Нувориши, составившие себе неожиданные состояния. Малокультурные, дикие, они «прославились» пьяными дебошами в трактирах и кабаках (в рестораны для «чистой публики» их не пускали), невероятными выдумками и всякими гадостями: любой ценой обратить на себя внимание, показать свое богатство.
Этот типаж широко представлен в художественной литературе. Таков Хлынов у А. Н. Островского: вечно пьяный, с компанией прихлебателей ловит путников на дороге, упаивает до морока. Таков у него же Тит Титыч Брусков, по поводу которого впервые произнесено и вошло в русский язык слово «самодур».
Таковы купцы-«золотишники» у Шишкова.
Здесь в очередной раз приходится огорчиться: не вывела русская литература, увы, ни одного образа умного и образованного купца-мецената, щедрого и разумного. Есть образ Хлынова — нет персонажа, чьим прообразом стал бы, например, Третьяков. Есть погубивший себя, допившийся до бессмысленного самоубийства Прохор Громов — нет персонажей, восходящих к просвещенным сибирским купцам, строителям прекрасных зданий Иркутска, основателям гимназий и картинных галерей в этом «медвежьем углу».
Но ведь даже и в той литературе, которая есть, мы не увидим поэтизации грубости и пьянства. Демонстративное сверхпотребление, даже расточение богатств напоказ, чтобы все видели, антипатично Островскому. Его герои — скромные правдоискатели, люди духовные и умные. Видимо, таков и есть народный идеал.